Книга Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен

Взрывы слышались по-прежнему, но как будто стали реже. Быть может, русская армия пыталась всего лишь обогнуть город.

Франсуа Бейль сел верхом на лошадь по кличке Вольта, которую конюх Бонжан тщательно начистил щеткой, и вернулся во дворец Шлыкова, чтобы забыться полусном в свою последнюю ночь в Москве.

Глава VI.

ПРОЩАНИЕ С ГОРОДОМ

Франсуа Бейль любил атмосферу ночных сборов. Встать пришлось посреди ночи, около четырех часов утра, одеться в темноте, нащупывая ногой сапоги, побриться с холодной водой при неверном свете свечи, поскольку такое правило было заведено среди офицеров императорской гвардии. Он открыл дверь, толкнув ее в ледяную толщу воздуха, и встретил телом порыв ветра. Потом отыскал путь к месту сбора, где толпились темные фигуры, переговариваясь тихими голосами. Когда один из собравшихся рискнул закурить сигарету, в образовавшемся круге желтого света появилось лицо с резкими чертами, выступающими зубами и густыми бровями, — ночь жадно поглотила его, едва погасла спичка. Гнедые крупы лошадей на уровне глаз казались огромными. Животные нервно пятились, стараясь вырвать из рук поводья, неловко схваченные в темноте. Бейль опасался, как бы, несмотря на кожаные сапоги, ему не отдавили ноги.

За внешней неразберихой скрывалась методическая организованность. Группировались отряды, отдавались приказы, и, когда первые лучи солнца упали на крыши домов, окружив их светлым ореолом, стало понятно, что идет подготовка к походу. Спустя полчаса колонна тронулась в путь.

Вот так ранним утром 28 сентября дивизия генерала Бейля выстроилась вдоль южной стены Кремля. Привстав на стременах, Бейль мог окинуть взглядом свое войско: далеко впереди виднелись драгуны верхом на лошадях, за ними — артиллерийские батареи, на орудиях которых играли первые солнечные лучи. За батареями следовали плотные каре пехотных батальонов, дальше — беспорядочная группа небольших телег, на которых теснились последние беженцы и гражданская обслуга. Мари-Тереза перед уходом захватила стаканы и столовые приборы графа Шлыкова, погрузив их в последнюю повозку с белым верхом цилиндрической формы, запряженную двумя русскими лошадьми, которыми правил Лоррен.

Завершал шествие эскадрон польских гвардейских улан. Можно было подумать, что они на параде. Шесть взводов шли друг за другом с одинаковым интервалом самым мелким шагом. Веровский, находившийся в голове, приветствовал Бейля широким жестом.

Последний пустил лошадь галопом и в сопровождении эскорта проскакал вдоль своих войск. Оказавшись на лужайке, тянувшейся вдоль Москвы-реки, он стал отсюда наблюдать за подразделениями, проходившими под кремлевской стеной. Поскольку к тому моменту уже окончательно рассвело, перед ним открылось великолепное зрелище: на фоне красной стены Кремля, над которой возвышались башни Благовещенского собора, стройными рядами маршировали подразделения его маленькой армии. Он доехал вместе с ними до угла стены и остановился напротив крайней башни, у которой солдаты должны были свернуть на юго-восток, чтобы выйти на Смоленскую дорогу.

Дождавшись, когда последний польский кавалерист скроется за углом, Бейль замер на несколько минут, оглянувшись назад и опершись левой рукой на круп лошади. На всем пространстве между кремлевской стеной и зеленой водой Москвы-реки, насколько хватало глаз, не было видно ни одной живой души. В отдалении, в северной части города, столбы черного дыма поднимались над пожарищами, полыхавшими там, где ранее стояли французские войска. Была половина десятого утра 28 сентября. Спустя двенадцать дней после того, как Великая армия вошла в Москву, в городе не осталось ни одного ее солдата.

Глава VII.

СМОЛЕНСКАЯ ДОРОГА

Путь от Москвы до Смоленска проделали практически без происшествий. Исполняя приказ императора, генерал Бейль медленно продвигался вперед со своей дивизией, которая проходила от тридцати до сорока километров в день. Дорога была сухой. Колею, размытую дождями месяц назад, выровняла Великая армия, пушки и повозки гражданских лиц легко катились по ней.

Русские солдаты почти не показывались. Два или три раза, при свете дня и в вечернее время, на горизонте черными точками появлялись фигуры казаков. По обе стороны от колонны шли по одному эскадрону французской и польской кавалерии. От них отделялся кавалерийский взвод, устремлявшийся галопом вслед за казаками. Если бы ему удалось их нагнать, казаков зарубили бы саблями. Те оборонялись плохо, так как их обременяли тяжелое снаряжение и ружья, перекинутые через плечо и стеснявшие движения. Польские уланы превосходно выполнили свою задачу и понесли незначительные потери. Один-единственный раз русский полк попытался сблизиться с дивизией Бейля. В подзорную трубу генерал видел, как русские наступают плотными рядами. Генерал воспользовался наличием березовой рощи и разместил позади нее в засаде две артиллерийские батареи. Артиллерия подпустила пехотинцев поближе, и, когда открыла по ним огонь, ядра проделали кровавые коридоры в их рядах. Один вольтижер сумел попасть из ружья в полковника, который упал с лошади. Русских солдат охватила паника. Не сумев обнаружить противника, они обратились в беспорядочное бегство.

— Пусть бегут, — приказал генерал Бейль, не желавший, чтобы его кавалеристы тратили силы на преследование неприятеля, — они расскажут своим военачальникам, что повстречались с Великой армией!

Бейль никак не мог понять стратегию русского командования, которое на тот момент словно не решалось преследовать армию Наполеона и не предпринимало попыток ее уничтожения. Чем вызваны эти колебания? Может, русская армия — или ее остатки — слишком далеко к востоку от Москвы, чтобы незамедлительно начать преследование? Может, русские генералы ломают головы над тем, какую цель преследует маневр армейских корпусов Мюрата и Даву, которые как будто намеревались двинуться по Тверской дороге на Петербург? Или причиной всему разногласия между практически отстраненным от дел Барклаем-де-Толли, непредсказуемым Кутузовым и горячим Беннигсеном?

Как бы то ни было, маневр Наполеона явно удался. Великая армия, во всяком случае то, что от нее осталось после московской битвы, беспрепятственно пересекала Русскую равнину. Она находилась не более чем в пяти днях пути от Смоленска, где собиралась остановиться на отдых. Погода стояла хорошая, было свежо, в отличие от летнего периода, когда по пути в Москву Великая армия до конца августа изнывала от невыносимой жары в сочетании с засухой, не позволявшей в достаточном количестве обеспечить водой десятки тысяч армейских лошадей. Военные инженеры Великой армии расчистили ей путь от значительной части железного лома, отходов и стволов поваленных деревьев, брошенных на дороге неприятелем, чтобы замедлить ее продвижение. Каждое утро на рассвете генерал Бейль всматривался в небо на северо-востоке, откуда дул ветер, желая удостовериться, не принесет ли он с собой дождь, опасный прежде всего тем, что его людям пришлось бы пробираться по жидкой грязи. Однако небо оставалось ясным.