Книга Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви - Сергий Овсянников

Однако не психология страха меня сейчас занимает, но момент потери радости. Момент, когда включилась «напоминалка», и «процесс пошел» – просочилась радость сквозь пункты бизнес-плана да и ушла. Только воспоминание и осталось, в лучшем случае.

Так душа наша становится будто пустой пузырек: остался легкий запах прекрасного напитка, да нет там ни капли влаги. И высыхает душа, лишенная радости, скукоживается.

Приходится вспомнить, что действительно когда-то наша душа была покалечена, как попавший в катастрофу самолет – ощущал он свободу полета, но вдруг что-то произошло, и самолет пошел круто вниз… Первое грехопадение и было той катастрофой, когда упал человек круто вниз, и разбилась душа, и теперь довольствуется крохами воспоминаний о жизни в полете, о воле в небесах. И в какой-то момент приходят тоска и уныние, признаки серьезной болезни: не хочется ничего в жизни; «не хочу, не буду, не хочу», – говорит душа, как маленький капризный ребенок. Однако же это первый признак того, что ребенок болен – когда ему ничего не хочется. Возможно, именно в такой момент приходит чей-то шепот: «Ты прав, это единственная реальность этого мира – страх и тоска. Надо бежать из этого мира! Сделай что-нибудь с собой, разбейся по-настоящему».

Этот шепот – ложь, клевета на Бога и человека. Есть в любом человеке иной, веселый мир, только дается он трудом. «Тяжела работа Господня» – таковы были предсмертные слова философа Владимира Соловьева. Это так, идти к свету и радости – тяжелая работа, но никто тебе не обещал, что будет легко, ведь идти вверх – это всегда тяжело. Жизнь по определению есть усилие во времени, и делать это усилие приходится каждый день.

Как же нам жить, как делать это усилие?

Начнем с признания факта болезни: да, мы рождены с больной, покалеченной душой в силу того события, которое потом назвали первым грехопадением. И теперь имеем мы дело с нарушенной нормой повседневно. Болезнь души выражается в самых разных симптомах: это раздражение, гнев, уныние, депрессия, ревность и множество прочих состояний, которые затемняют радость, как будто и не было радости в нашей жизни никогда.

А потом такая искалеченность души переходит и на тело: ведь если расстроился инструмент, то вместо гармонии и музыки будет только дребезжание и бренчание. Противно слушать самого себя, не инструмент, а старый тазик, что на даче забыли на зиму в сарай убрать. Теперь только ржавая вода сочится через мелкие дырочки. Вот и начинаешь думать, куда бы убежать…

Но давайте не будем убегать. Уверяю вас – надежда велика! Жизни в этом мире больше, чем страха и тоски. Только нужна встреча, чтобы жизнь состоялась.

Можно сказать словами, которые поначалу покажутся слишком величавыми и торжественными: нужна встреча с твоим Творцом. Но торжественность исчезнет, как только дойдет смысл – в каждой встрече, по крайней мере, двое участников. И зачастую обстоятельства складываются так, что Творец на встречу уже пришел – жизнь тебе дал, а теперь твоя очередь прийти. Вот потому и нужна встреча с собой, чтобы было кому приходить к Творцу.

Можно попытаться организовать такую встречу, углубившись в исследование души. Психология и богословие помогут очертить участок, куда нам надо попасть. Однако же если мы начнем теоретическое рассмотрение, то не скоро выйдем к точке встречи со своей душой.

Почему душу надо потерять?

Посмотрим, что говорится о душе, например, в современной Православной энциклопедии, издании, на мой взгляд, исключительно добросовестном. Статьи энциклопедии написаны на очень высоком уровне. Статья «Душа» начинается так:

«Душа вместе с телом образует состав человека (см. статьи Дихотомизм, Антропология), будучи при этом самостоятельным началом; Д. человека заключает образ Божий (по мнению одних отцов Церкви; по мнению других – образ Божий заключен во всем человеке, т. е. в его Д. и теле) и возможность богоподобия, к-рые получает как дар Божий вместе с бытием; Д. человека бессмертна (некоторые древнецерковные писатели полагали, что Д. смертна)».

Все сказанное правильно, и далее мы найдем подробную информацию о том, как разные отцы Церкви понимали, что такое душа, – 62 страницы (186 столбцов, включая 8 столбцов библиографии!). Однако даже если мы усвоим всю эту информацию, то едва ли справимся с унынием и депрессией, если уж они к нам пришли. Энциклопедические знания еще не являются гарантией здоровья. А нам надо найти то, что выполняет именно нашу задачу – освобождает душу человека и возвращает потерянную радость.

Обратимся к Библии, точнее, к Новому Завету.

Хочу сразу предупредить: не надо смешивать Ветхий Завет и Новый. Они говорят о разном, даже о разной душе. В Ветхом Завете душа есть жизнь, в прямом или переносном смысле, жизнь человека или животного. А в Новом Завете душа как бы ставится под подозрение, поскольку появляется возможность не просто жить – быть душевным, но жить в избытке – быть духовным.

Апостол Павел, например, относится с большим сомнением к душевным людям: Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем [надобно] судить духовно (1 Кор. 2: 14). Что же это означает, как не болезнь души!

Сам Христос о душе говорит странно и непонятно: ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее (Лк. 9: 24). Действительно, непонятно. Почему же надо нам терять свою душу?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, я соединю эту евангельскую непонятность с другой непонятностью церковной жизни – с диалогами Великого покаянного канона Андрея Критского, который я вспоминал уже раньше. Весь канон построен на обращении к душе:

«Горе мне, окаянная душа моя! Почему ты стала подобна первозданной Еве?» (песнь 1-я, понедельник 1-й недели Великого поста);

«Окаянная ты душа! Подражала ты скверному разуму Гиезия, а теперь, хоть в старости, отвергни его сребролюбие, и тогда, отступив от дел злых своих, избежишь огня геены» (песнь 7-я, понедельник 1-й недели Великого поста);

«Душа окаянная! Уподобились мы Каину. И теперь Создателю всего приносим жертву, но жертва та порочная – непотребная жизнь наша. Потому и осуждаемся» (песнь 1-я, вторник 1-й недели Великого поста).

Я привел только несколько примеров из канона, хотя их множество. И, наконец, самый известный текст канона – это кондак, который поется после 6-й песни:

«Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися; воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй». В русском переводе: «Душа моя, душа моя, проснись, восстань и распрямись! что же все ты спишь? Конец приближается, и тогда ты смутишься. Пробудись же, чтобы пощадил тебя Христос Бог, везде пребывающий и наполняющий все».

Первое, что сразу бросается в глаза (или в уши), – непонятно, зачем же так ругаться! Здесь душа и окаянная, и скверная, и такая-сякая. Подобраны весьма оскорбительные эпитеты. Но главная непонятность в другом: кто же автор всех этих бранных и резких слов? Неужели это и есть сам человек? Да, действительно, а кто еще может обращаться к своей душе! Но если это так, то как же человеку – мне – удалось оторваться от своей души, чтобы с ней поговорить? Каким образом образовалась та дистанция, благодаря которой стал возможен весь разговор?