Книга Идущие в ночь - Владимир Васильев

— Брысь отсюда, — сказала я. — Только скажи: ты про всё врал, или не про всё?

Корняга обиженно заморгал.

— Я правду рассказывал, — проскрипел он.

— А про У-Наринну?

— Про что? — искренне удивился Корняга.

Я мысленно съездила себя по уху. Ведь могла же ещё тогда расспросить его подробно! Попалась на такую простую уловку, что теперь перед собственной задницей стыдно.

— Про то, что знаешь дорогу в Каменный лес.

— Врал, — скрипуче вздохнул Корняга. — Не знаю я дороги в Каменный лес.

Всё это время он понемногу двигался в мою сторону, и уже подобрался довольно близко. Осмелев от того, что я его не особенно гоню, корневик потянулся к ножнам у меня на коленях:

— А это что, госпожа?

Я даже руку отдёрнуть не успела. С серебряных колец сорвались искры тёмного огня и понеслись к Корняге. Вспышка полоснула по глазам, а Корняга тотчас завопил жалобно и пронзительно:

— Ой! О-ей! Ой-ей-ей!

— Лезть не надо было, — сердито сказала я.

— Я ж не знал, что магия, — прохныкал Корняга, торопливо отползая подальше от ножен. — А меня раз — и в глаз. За что?

Я не ответила ему, разглядывая ножны с новым уважением. Магия? Ну да, а что же ещё. И на редкость полезная магия, вот что я вам скажу. Корняга — нечисть мелкая, однако же нечисть. Если каждая нечисть будет получать от этих ножен в глаз, это уже хорошо. А если чем крупнее нечисть, тем сильнее она будет получать, так это просто превосходно. Потому что никто не знает, что встретится мне на пути.

Кстати, магические свойства объясняют, зачем разбойник носил на поясе ножны от чужого меча. Хотя Корняге это должно быть известно лучше, чем мне.

— Разве ты раньше эти ножны не видел? — подозрительно спросила я. — Эти твои друзья в засаде…

— Враги! — перебил меня Корняга. — Враги меня поймали, посадили в яму. Велели привести к ним того, кто меня развяжет.

— А ты и послушался? — возмутилась я.

— Сказали — иначе пожар, — проскрипел Корняга так тихо, что я его едва расслышала.

Забери меня Тьма! Мда-а, угроза серьёзная. И не только для корневика, а для любого лесного жителя. Может, на сей раз моя нечисть правду рассказывает? Или снова пытается во мне жалость растормошить? Впрочем, всё равно. Мы с ним сейчас расстанемся навсегда.

— Нет больше твоих врагов, — буркнула я. — И ты отсюда проваливай, пока не схлопотал по корням.

Корняга вскинул на меня ягодки глаз.

— Не ищи Каменный лес, — просительно скрипнул он. — Зачем тебе? Оставайся у нас. Хутор покажу. Там люди хорошие. Пиво пьют.

Может, на лесном хуторе кто-нибудь знает нужную мне дорогу? Но нет, мне некогда разыскивать в лесах каждого, кто может что-то знать — а может и не знать. Так что…

— Нет, Корняга. Прощай. Не попадайся врагам.

— Прощай, — проскрипел Корняга, ныряя в кусты. И уже оттуда до меня донеслось: — Возвращайся…

Я вернулась к озеру, неся ножны в руке. Вулх степенно подошёл ко мне, обнюхал добычу и так же неторопливо отошёл. Он всё-таки изрядно хромал, и это меня заново огорчило. Ну ничего, завтра посмотрим, как он будет бежать.

На приближение вулха магический предмет вспышкой не отозвался — значит, идею о том, что вулх мог оказаться оборотнем, следует похоронить окончательно.

Хотя… я-то ведь как раз оборотень! А от моей руки ножны не искрили. Почему? Потому что прямо сейчас я человек? Или заложенная в них магия не считает оборотня нечистью? Ага, как же. Вот бы подкинуть такую идейку Чистым братьям, уж они бы порадовались. Может, ножны признали во мне хозяйку? Но добыли-то их в бою мы с вулхом вместе. Вулх даже больше отличился, чем я.

В общем, я поняла, что с ходу всё равно не разберусь, и перестала ломать себе голову раньше времени. Доживём до урожая — тогда и будем малину жрать, как говаривал Унди.

Я положила ножны рядом с поклажей, стянула с себя колдовскую шкуру и плюхнулась в озеро. Водичка была такая славная, что я тотчас перестала думать обо всём, что сегодня случилось. С детства люблю воду. И Карса любит, насколько мне известно.

Стычка с разбойниками, тщетные поиски путеводных рисунков и купание отняли у меня немало времени. Когда я выбралась на берег, Четтан уже давно перевалил за полдень и медленно сползал к закату. Двигаться сегодня дальше было бессмысленно. Я натаскала дров для костра и елового лапника, чтобы можно было на нём поваляться, а потом выкупала коня и сама с удовольствием окунулась ещё разок.

Вечером мы все втроём — вулх, Ветер и я — собрались у костра, и долго молча глядели на яркое пламя. Небесный костёр Четтана догорал на западе, небо над озером стало темносиним, и искры нашего костра устремлялись кверху стайками огненной мошкары. Я лениво следила за их полётом, а мысли мои занимал один-единственный вопрос.

Где, во имя доброй динны, находится сейчас меч от доставшихся мне магических ножен? Меч с загадочным именем Опережающий…

Перед самым заходом Четтана я старательно затоптала костёр.

Глава четвёртая Меар, день второй

Проснулся я со странным чувством. Никогда в жизни я не видел снов — по вполне понятной причине. Но теперь я готов был поклясться чем угодно: между последним воспоминанием и нынешней минутой было что-то ещё.

Смешно, но это была нелепая и непонятная сцена: корявый чёрный пенёк сам собой выкапывается из земли.

Именно так: карса на покатой крыше мельницы, потом пенёк, потом пробуждение.

Я огляделся. Меар заметно оторвался от горизонта, вставая над рекой…

Стоп! Я рывком приподнялся на локтях. Всмотрелся, близоруко щуря глаза.

Вода на востоке вовсе не была Юбеном. Скорее, это дикое лесное озеро, круглое, как монета. Лес, только лес кругом… Давешней мельницы нет и в помине. Смутные дни, как имеет привычку выражаться джерхов колдун!

Я встал на ноги. От затоптанного костра свечкой поднимался слабый синеватый дымок, похожий на призрачные одеяния динны. Невдалеке понуро бродил конь, рассёдланный. Седло и поклажа нашлись около кострища; тут же рядом лежала и странного вида одежда. Сначала мне показалось, что кто-то смеха ради расправил на земле штаны и куртку, так, чтоб они казались одним целым. Потом я понял, что они и есть одно целое.

Моей старой одежды, привычной и родной, нигде не было. Это мне не слишком пришлось по нраву — я любил свой плащ… и снимал его только в месте, которое в такие моменты мог назвать «домом». Но, придётся стерпеть. Как там учат Чистые братья? Смирение и покорность.

Я вздохнул. Знаем мы смирение Чистых братьев… Подумалось:

«Сколько ещё раз придётся смиряться ради своей же памяти? Лю, колдун, я начинаю ненавидеть тебя…»