Книга 24 часа - Клэр Сибер

На сегодняшний день кольцо – единственное драгоценное украшение, которое я все еще ношу. Я уже давно перестала надевать свое обручальное кольцо, но вот с этой вещью я расстаться не могу: я все еще крепко связана с ней эмоционально. Она символизирует небольшой промежуток времени, в течение которого я была по-настоящему счастлива.

Может быть, в этом и заключается жизнь. В ней случаются всего лишь небольшие периоды счастья, которые мы должны лелеять в памяти, чтобы как-то пережить мрачные серые дни.

Глядя в окно на один из таких серых дней, я замечаю, что неподалеку припаркован полицейский автомобиль. Значит, где-то поблизости находятся полицейские. Я осознаю, что по-настоящему запаниковала: вела себя как какой-то параноик. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь, объяснить, почему у меня такой странный вид. У полицейских я обычно большой симпатии не вызываю, но тем не менее…

Я принимаю решение.

В общем-то, я довольно ясно представляю себе, что произошло. Уж кто-кто, а я разбираюсь в состоянии шока и его проявлениях. Впав в заблуждение, я каким-то образом убедила саму себя в том, что за мной кто-то охотится, но в действительности это чушь. Произошел несчастный случай. Это был жуткий несчастный случай, и моя любимая Эмили погибла, но тем не менее это был именно несчастный случай, а не что-то еще. Несчастный случай. Мне на глаза наворачиваются слезы.

Я быстро моргаю, чтобы отогнать их, и жду у окна, когда полицейские вернутся в свой автомобиль.

На парковку с дальней стороны заезжает большой черный мотоцикл. Он медленно приближается к зданию, в котором сижу я.

У меня появляется странное щемящее чувство в груди: мне кое-что вспоминается.

Большой мотоцикл с ревом едет по автостраде справа от нашего автомобиля, за рулем которого сидит Эмили. Ее все больше охватывает беспокойство. «Отвали», – говорит она безликому мотоциклисту, который не может ее услышать. Она машет рукой в окошке автомобиля, показывая мотоциклисту, чтобы тот убирался прочь. «Эмили, – говорю я. Нашу машину начинает носить из стороны в сторону. – Сосредоточься».

Теперь я вижу, как коренастый полицейский идет через внешний двор, жуя на ходу гамбургер. Я вспоминаю, как разговаривала с другим полицейским несколько дней назад. Я сидела рядом с Эмили в маленьком провинциальном полицейском участке, пила чай из пластиковых стаканчиков, рассказывала ему о своих страхах и испытывала негодование, потому что, как мне казалось, ему было очень скучно меня слушать. Но и Эмили тоже не очень-то мне верила. Я оставалась единственной, кто был не на шутку встревожен.

Я знала, кто сидел на том мотоцикле, который преследовал нашу машину.

Я встаю. Кровь начинает циркулировать по моему телу быстрее. Я чувствую головокружение.

Мотоцикл останавливается, и обутая в сапог нога мотоциклиста опускается на бетон.

Выронив бутерброд на пол, я резко отодвигаюсь от окна, чтобы мотоциклист не смог меня увидеть. Мое сердце болезненно колотится в груди. Я права: происходит что-то неладное. Все складывается один к одному.

Мне нужно срочно разыскать Полли. До того, как это сделает он.

Я выхожу через заднюю дверь и иду на ту часть парковки, где стоят большие грузовики. Там я ищу какого-нибудь шофера. Подойдет любой.

Мне необходимо выбраться отсюда – и побыстрее.

Тогда: еще одна встреча с Мэлом

К пятнице я уже всерьез жалела о том, что у меня нет номера телефона Мэла. Наш дом был выставлен на продажу, а Сид все еще не дал мне никаких денег на Полли, и поэтому я предчувствовала проблемы, когда готовилась к разговору с адвокатом. Хуже того, на работе в течение всей прошедшей недели творился ужас: мне пришлось иметь дело с двумя невероятно психически травмированными суданскими девушками из Центра помощи беженцам. Их жутко изнасиловали в Дарфуре[20], а теперь им угрожала депортация. Ни на один мой телефонный звонок местным властям по поводу этих девушек никто не отвечал, и я чувствовала себя беспомощной, поскольку у меня не получалось им как-то помочь.

Когда настали выходные, мне хотелось только одного – устроиться поуютнее перед телевизором вместе с Полли и посмотреть старые мюзиклы. У меня не было желания встречаться с Мэлом. Одному только богу было известно, зачем я это все затеяла и о чем я при этом думала. Я не хотела, чтобы Полли играла с его сыном, но у меня не было способа связаться с ним и отменить назначенную встречу. Единственное, что я могла сделать, – так это просто не прийти.

Однако поступить подобным образом я не решилась, и поэтому в субботу мы поспешно съели тарелку бобов на тостах и затем – Полли ехала на своем детском мотороллере – направились к южному входу в парк, чтобы встретиться там с семейством Купер. Я решила так: скажу Мэлу, что нам необходимо еще кое с кем встретиться, а во второй половине дня мне нужно отвести Полли туда, куда мы попросту не можем не прийти, и потому мы сумеем провести с ним и его сыном не больше одного часа.

Когда мы подошли ко входу в парк, Мэл нас там уже ждал. И, похоже, он был один.

– Вы без Леонарда? – произнесла я так приветливо, как только могла, приглядывая за Полли, которая ездила на своем мотороллере вокруг пустой цветочной клумбы.

– Его мать начала создавать препятствия, – ответил Мэл, держа руки в карманах.

Сейчас, когда мы находились не в том кафе, он казался неуклюжим и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Пока мы стояли рядом, притоптывая на месте оттого, что вдруг похолодало, мне подумалось, что он похож на большого медведя, поднявшегося на задние лапы.

– В ней проснулся собственнический инстинкт, – добавил он.

– Да ладно, не переживайте. – Охватившее меня облегчение было огромным, но я постаралась его скрыть. – Мы организуем это как-нибудь в следующий раз.

Его лицо просветлело:

– Правда? Замечательно.

У меня мелькнула мысль: а не попрощаться ли с ним прямо сейчас?

– Может, выпьем по чашечке кофе? – предложил он без особого энтузиазма.

Я посмотрела на Полли. С гордым видом вручив мне несколько замызганных перьев: «Для твоей коллекции, мамочка», – она теперь всячески пыталась подманить любопытную белку половинкой хрустящего картофельного колечка и какими-то пушинками из кармана ее курточки. Я перевела взгляд на Мэла. Он улыбнулся, и я поймала себя на мысли, что у него симпатичное лицо.

– Ну конечно. – Мы находились возле чайного павильона парка. – Заглянем сюда?

После препирательств с Полли – довольно шумных с ее стороны – относительно того, пить ей простой апельсиновый сок или газированный (препирательств, во время которых я изо всех сил старалась оставаться хладнокровной и не быть такой матерью, которая повышает голос либо же немедленно соглашается с требованиями своего ребенка, лишь бы он угомонился), мы трое уселись в углу.