Книга Легендарные разведчики - Николай Долгополов

Но все сразу пошло не по плану. Валю пригласили в кабинет одну. Ее сопровождал охранник, а двое остались рядом с обер-лейтенантом. Один пистолет со специальными патронами был у Кузнецова на боевом взводе, второй со снятым предохранителем в кобуре.

Через три минуты Довгер вернулась за женихом. Обменяться даже короткими репликами оказалось невозможно. Перед сидящим за столом Кохом — двое телохранителей. Еще один стоял прямо за спиной Кузнецова. Две черные собаки лежали на ковре в центре кабинета между Кузнецовым и Кохом. Все трое телохранителей следили за руками Кузнецова. Полностью контролируемое охраной расстояние между Кохом и Кузнецовым — пять метров. Дотянуться до кармана, вынуть пистолет Кузнецов даже теоретически не успеет.

Кох устроил обер-лейтенанту настоящий допрос. Суть его состояла в том, что предстоящий брак арийца и девушки с нечистой кровью его возмущал. Когда разговор пошел в более мягких тонах, три охранника ни на секунду не отвлеклись, не изменили положения. За тридцать с лишним минут аудиенции ни одного шанса на выстрел.

Письменное разрешение Коха на брак, точнее на устройство Валентины на работу в Ровно, что спасало от угона в Германию, было получено. Выводили «влюбленных» через другие двери. Кузнецов получил от толпившейся у выхода свиты поздравления и пачку папирос от адъютанта гауляйтера. Кох остался жив. Кузнецов был морально убит. Покушение провалилось. Охрана оказалась сильнее.

Если же разбирать ситуацию внимательно, то выясняется, что действия телохранителей были небезупречны. Посетитель вошел в кабинет лица № 1 с двумя пистолетами: один — на боевом взводе, второй — в кобуре. Ни он, ни его спутница не были обысканы. Валентине позволили оставить при себе дамскую сумочку. Ошибки грубейшие.

А если бы:

1) обер-лейтенант Зиберт был одет не в летнюю форму, он мог бы, вероятно, очень вероятно, пронести с собой и гранату. Воспользоваться ею было все же легче, чем револьвером;

2) укрепи разведчик взрывное устройство на теле, акт возмездия мог бы быть совершен;

3) умела бы стрелять Валентина Довгер, у нее бы оставался шанс на выстрел.

Попробуем теперь разобраться, реальны ли были эти три «если бы».

1. Иная форма, кроме летней, могла бы вызвать 31 мая подозрения. И этот вариант в принципе отпадал.

2. Взрывное устройство на теле? Да, погибнув, Кузнецов захватил бы с собой и Коха, и Валентину, и охрану. И Николай Иванович очень корил себя за то, что не предусмотрел такой возможности. Это был реальный, неиспользованный шанс убить преступника, пожертвовав собой и помощницей. Больше возможности подойти к Коху так близко могло и не представиться. И не представилось. Эрих Кох умер в 90 лет, так и не поплатившись смертью за свои злодеяния.

3. Перед покушением Валентину Довгер пытались научить стрелять из револьвера. Но молоденькая девушка была так слаба физически, что не умела самостоятельно даже взвести курок. Жаль. Известно, что советские спецслужбы имели в своем составе профессиональных ликвидаторов, в том числе женщин. Известно также, что ликвидаторы уничтожали недобитых фашистов и скрывавшихся предателей после войны.

Хотя покушение на Коха сорвалось, толк от аудиенции всё же был. Кузнецов принес в отряд важную информацию. Кох посоветовал боевому офицеру Зиберту не увлекаться фолькс-дойче и использовать свой опыт не в тыловом Ровно, а на полях решающего наступления, которое вот-вот развернется по приказу фюрера. Единственным местом такого сражения мог быть только Курск. Ставшая знаменитой Курская дуга изменила весь ход мировой войны. К информации, переданной Кузнецовым, в Москве отнеслись серьезно, ибо ее подтверждало несколько похожих сообщений, полученных из надежных источников, в частности от Кембриджской пятерки из Лондона.

И еще одно. Среди высокопоставленной фашистской челяди, бросившейся к Зиберту после длительной аудиенции у Коха с поздравлениями, был и человек с протезом вместо кисти правой руки. Зиберт быстро сориентировался, пожал ему левую руку. Нацистского судью Альфреда Функа он уничтожит позже — 16 ноября 1943 года в здании суда в Ровно.

Из ровенских лесов — о Тегеране

Среди знакомых Зиберта, поставлявших иногда интересную информацию, был майор СС Ульрих фон Ортель. Частенько он расхаживал и в хорошо сшитом штатском костюме. Однажды при обер-лейтенанте Зиберте он заговорил с кем-то по-русски.

И это был не просто набор слов, почерпнутых из офицерского разговорника. Эсэсовец владел русским языком блестяще. Он попытался подловить Зиберта, спросив, понял ли тот, о чем шла речь. Тот среагировал точно — сказал, что вроде бы понял смысл нескольких произнесенных Ортелем фраз.

Образованный, хорошо разбирающийся как в политике, так и в искусстве, знакомец Кузнецова был по интеллекту гораздо выше армейских офицеров. Иногда он ставил в тупик обер-лейтенанта резкими отзывами о руководителях рейха, никогда, впрочем, не трогая самого фюрера.

Кузнецов не то что избегал встреч с этим человеком — был тот явно опасен, непонятен. Но, посоветовавшись в отряде с Медведевым и Лукиным, не стремился «разрабатывать» эсэсовца — слишком рискованно, неясно, к чему могло привести это знакомство. Николай Иванович чувствовал, что фон Ор-тель им интересуется, прощупывает. И не ошибся.

Был у майора Ортеля один большой недостаток — чрезмерная тяга к спиртному развязывала язык. Однажды во время ужина, оплачиваемого щедрым Зибертом, Ортель то ли в шутку, то ли всерьез предложил обер-лейтенанту попробовать себя в иной, более важной, нежели армейский офицер, роли. Зиберт взял время на размышление. В другой раз Ортель проговорился о специальной школе СС в Скандинавии, где, как понял Николай Иванович, готовят диверсантов для выполнения важных специальных заданий.

Задолжав однажды Зиберту некую сумму, майор пообещал вернуть ее персидскими коврами. Вместе с группой людей он собирался отправиться в Иран в ближайшее время на опасную операцию, успешное выполнение которой могло изменить ход всей войны.

Можно было бы принять всё это за пьяную болтовню. Но слишком уж хитер был фон Ортель. Да и вырвалось у него как-то признание, что провел он в СССР два года. Кузнецов, знавший весь довоенный состав немецкого посольства в Москве, был совершенно уверен: в дипломатах такой сотрудник не значился. Были основания предположить: Ортель — немецкий разведчик-нелегал с солидным опытом работы в СССР.

О готовящейся важной операции СС в Тегеране, способной изменить ход войны, было сообщено в Центр. Затем после одной из встреч с Ортелем Кузнецов передал уточнение: операцией в Тегеране будет руководить диверсант Отто Скорцени. Так в Москве узнали об операции «Длинный прыжок», в ходе которой немцы собирались во время Тегеранской конференции уничтожить лидеров трех союзных государств.

Осторожная разработка фон Ортеля принесла ценнейшие плоды. В разговорах он начал упоминать о чудо-оружии, которое должно спасти Германию. Оставалось понять, пьяная ли это болтовня, дезинформация ли доктора Геббельса или немцы действительно близки к созданию нового, исключительно мощного и разрушительного оружия. С Ортелем продолжали работать, причем не всегда делал это обер-лейтенант Зиберт. О вербовке Ортеля речи не шло, его использовали втемную. Вскоре выяснилось, что майор не фантазировал. Так Центр получил подтверждение информации о создании баллистических ракет «Фау», поражающих цели с дальнего расстояния.