Книга Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

Случай с заходом в порт Паламоса был любопытным, но имел второстепенное значение. Надо было продолжать работу и наблюдать за портами. Через два дня неподалеку от Марселя мы потопили направлявшееся на юг итальянское грузовое судно.

Большинство из нас спали, когда прозвучал сигнал тревоги. Мы повскакивали с коек и стали торопливо надевать обувь, не понимая, что происходит. Несколько минут стояла ужасная суматоха. Шестьдесят человек как угорелые носились по лодке, каждый торопился занять свой боевой пост. Мы находились в неведении относительно предстоящих действий. Погружаемся на глубину 300 футов, чтобы уйти от трала эсминца, или, наоборот, всплываем, чтобы потопить какое-нибудь жалкое каботажное судно?

Однако на центральном посту все было спокойно. Командир расхаживал взад и вперед и тихо о чем-то беседовал сам с собой. Главный механик листал альбом с фотографиями для распознавания судов. Я с растерянным видом глядел на прибор управления торпедной стрельбой.

Мы находились на глубине 30 футов. Нормальная глубина. Рулевые-горизонталыцики спокойно и уверенно, словно катили на машине в Брайтон, крутили рули и вели лодку на нужной глубине и под нужным углом.

– Какое-то торговое судно, – пробормотал командир. – Сопровождения пока не видно. Водоизмещение около трех тысяч. Поднять перископ.

Мощный перископ пополз вверх. Мы с напряженным вниманием следили за происходящим.

– Двигатель поршневой, – сообщил гидрофонист. – Восемьдесят оборотов. Около восьми узлов. Нормально.

– Да, – сказал командир, глядя в окуляр перископа. – Сопровождения нет. Пеленг: двадцать градусов правого и десять левого борта. Расстояние четырнадцать. Попробуем пощупать его кормовым торпедным аппаратом. Флаг итальянский. Хорошо. Опустить перископ.

Мы медленно повернули влево, взяли курс для атаки и привели в готовность кормовой торпедный аппарат. Командир неуверенно листал страницы со списками итальянских торговых судов. Мы бесшумно, на малой скорости приближались к цели, которая спокойно продолжала рассекать волны под солнечными лучами. Эти волнующие минуты тянулись ужасно медленно.

Все происходило в тишине. Я крутил маленькие ручки на приборе управления торпедной стрельбой. Все остальные на главном посту тоже делали свое дело. Командир взглянул на часы. Гидрофонист, прижимая наушники руками, прислушивался к звукам работы двигателя цели.

Как странно, мы воюем с врагом, которого не видим. Неужели на этой войне все так воюют? Неужели рука летчика тянется к бутерброду сразу после того, как он сбросил на землю бомбу весом в 4000 фунтов? И как может офицер-артиллерист жевать резинку в тот момент, когда посланный им снаряд разрывает в клочья японцев в Тихом океане? Пожалуй, на подводной лодке удаленность от противника ощущается особенно сильно.

Командир жестом приказал поднять перископ, и напряжение немного спало. По крайней мере что-то начало происходить. Он тщательно протер окуляр и посмотрел в него долгим взглядом.

– Вот он, красавчик, – произнес командир. – Шестьдесят градусов слева по носу. Какой курс? Девяносто. Хорошо. Кажется, около восьми узлов. Пеленг сто сорок левого борта. Расстояние сорок. Какой угол у нашего перископа? Будьте наготове.

Мы расслабились. Бо'льшая часть работы уже сделана. Нам были известны курс судна, его скорость и расстояние. Как только оно попадет в наш прицел, к нему устремятся торпеды.

Итальянцы. Это было наше первое действительно вражеское судно. Не думаю, что кто-нибудь из нас имел что-то против итальянцев. Мы посмеивались над их армией. Но разве она не нанесла Франции предательский удар в спину? Так ведь и Польша, воспользовавшись случаем, отхватила кусок Чехословакии. Мы не очень хорошо разбирались в политике, но знали, что врага нужно уничтожать.

Из состояния задумчивости меня вывел голос командира:

– Десятой огонь!

Лодку тряхнуло. Торпеда с большим зарядом взрывчатки понеслась сквозь синюю воду со скоростью 40 миль в час.

– Одиннадцатой огонь!

Вновь сотрясение и пауза.

– Девятой огонь!

Если наши расчеты были правильными, вражеское судно и торпеды в определенный момент сойдутся в одной точке. Мы ждали. Командир опустил перископ и спокойно произнес:

– Думаю, мы их сделали.

Я взглянул на секундомер. Первая торпеда должна попасть в цель через минуту и двадцать секунд после запуска. Секундная стрелка неспешно ползла по циферблату. Неужели мы промахнулись?

И тут раздался взрыв. Мы скорее не услышали, а почувствовали его своим нутром – сказалось ожидание. И каким приятным было это чувство!

Командир посмотрел в перископ и объявил, что судно тонет, а экипаж уже сидит в шлюпках. Быстро они сориентировались. Через какое-то время раздался еще один взрыв. Еще одна наша торпеда взорвалась на берегу в трех милях от цели. Мы продолжали идти своим курсом, наблюдая за тонущим судном, и ждали, когда оно скроется под водой, но этого не произошло. Нос судна продолжал торчать из спокойной зеленой воды. Корма уперлась в дно – мелководье.

Такое положение дел нас устроить не могло. Это судно представляло опасность для других английских подводных лодок, и мы должны были завершить свою работу. Мы повернули, приблизились к судну, всплыли в полумиле от него, и орудийный расчет занял позиции у 4-дюймовой пушки. После четырех выстрелов прямой наводкой носовой трюм заполнился водой, и судно медленно исчезло из виду. Я посмотрел на часы. Прошел ровно час и сорок минут после объявления тревоги.

На обратном пути произошел неприятный инцидент. «Хейнкель», посланный немцами на наши поиски, появился с солнечной стороны, когда мы делились впечатлениями о проделанной работе. К счастью, бомб на нем не было, но он успел обстрелять нас из пулемета. Стук пуль по корпусу был слышен, когда мы быстро погружались. Этим все и кончилось. Насколько мне известно, нас не пытались преследовать патрульные катера, и на следующий день мы возобновили охоту в районе Тулона.

Ночи у этого побережья были чудесные. Ветер приносил аромат сосен, над темнеющими холмами мерцали яркие звезды. В лица нам дул прохладный ветерок, море оставалось спокойным, видимость – великолепной. Патрулировать у этих живописных берегов одно удовольствие, но при этом мы никогда не расслаблялись и всегда были начеку, помня, что враг может появиться на горизонте в любую минуту. В этом состояли особенность и прелесть нашей службы.

До возвращения в Алжир мы успели подбить в районе Тулона буксирное судно, тянувшее пару барж. Это мероприятие было довольно скучным. Запомнился раздосадованный капитан буксира, одиноко сидящий на обломке своего судна. Когда наша лодка проплывала мимо, он не выказал бурных эмоций, только крикнул на французском:

– Вы довольны, господа?

Мы покидали этого несчастного с тяжелым чувством.

Лодка взяла курс на юг, на нашу базу, и все сразу заговорили о предстоящем отпуске. На столе кают-компании появились горы бумаг, и закипела канцелярская работа. Помощник командира записывал что-то в журнале вооружений, командир торпедной боевой части заполнял бланки сведениями об атаках, я же определял координаты и прочерчивал наш курс на карте.