Книга Ведьма из-за моря - Виктория Холт

— О, Боже, — пробормотала я, отвернувшись, — что мне делать?

— Есть несколько вариантов на выбор. Сначала — самый привлекательный: мне нужна жена, и, попробовав, я нахожу тебя вполне подходящей.

— Вы оскорбляете меня, я скорее умру!

— Но ты не была так уж несчастлива ночью: ты откликалась с большой охотой.

— Я ничего не помню. По крайней мере, я могу быть благодарна за это.

— Ты вспомнишь! Память будет прятаться в темных уголках твоего сознания. Маленькая девственница, которой ты была, не хочет помнить? Но ты забыла, что ты уже не девственница. Повторяю: ты сама этого очень хотела, а как я могу отказать леди, чьи желания совпадают с моими собственными?

— Замолчите!

— Ты не должна так говорить с твоим хозяином.

— Вы никогда им не будете.

— Почему же? Мы можем быть просто нетерпеливой парой, которая опередила свои свадебные клятвы.

— Это кошмар! Это не может быть правдой!

— Это правда, и это довольно обычное дело. Ты пришла сюда, выпила слишком много вина, и это высвободило твои природные инстинкты. Как я уже сказал тебе, я не тот мужчина — и ты немного таких найдешь, — чтобы отказать себе в том, что так изумительно предлагают! Ты никогда не найдешь себе такого любовника, как я, никого, кто галантно предложил бы тебе руку и сердце после твоего распутного поведения, как многие бы это назвали. Полно, не смущайся, я видел тебя голой, вспомни. Ты красива, а с годами будешь еще красивее. Что же? Как тебе нравится стать хозяйкой замка Пейлинг?

— Уйдите, — сказала я, — я хочу уехать! Я больше ни минуты здесь не останусь.

К моему удивлению, он встал и поклонился:

— Прежде чем мы поедем, ты должна поесть. Я велю, чтобы тебе что-нибудь приготовили, а потом провожу тебя домой.

Я осталась одна, посмотрела на кровать, занавеска была отдернута. Я вздрогнула: какой же я была дурой! Мне не следовало сюда приезжать! Какая злая шутка судьба — так отдать меня в его руки! Он сказал, что я буду помнить. Могла ли я вспомнить странные ощущения, которые страшили меня и приводили в восхищение… как и он сам. Я торопливо оделась, стремясь скрыть свои синяки.

Вошла одна из служанок с кружкой эля, куском кукурузной лепешки и мясом. Я не могла есть, но немного попила.

Во дворе стояли уже оседланные лошади. Колум выглядел свежим и энергичным.

Он помог мне сесть на лошадь, взял мою руку, посмотрел мне в лицо, будто умоляя о чем-то, но я видела насмешку в его глазах.

Он сказал:

— Впереди у нас длинный путь, госпожа.

— Я хочу ехать как можно быстрее!

Мы двигались молча, дорога шла вдоль побережья.

— Только пятнадцать миль, — сказал он. — Видишь, не такие уж мы дальние соседи.

— Тем хуже, — резко ответила я.

Моя матушка была в безопасности. Я верила этому и, так мне не надо было бояться за нее, могла думать о чудовищности того события, которое со мной случилось.

Не я первая, не я последняя: многие мужчины, такие, как он, даже не утруждали себя тем, чтобы сначала дурманить свою жертву. По крайней мере, я была избавлена от сознания того, что делала. Что бы он ни говорил, я не могла вспомнить, что произошло. Были только слабые, неясные шевеления где-то внутри… только знание того, что я изменилась.

День был яркий, ослепительный, совсем не под стать моему настроению: он должен был бы быть серым, мрачным. Раз или два Колум вдруг запевал — это были охотничьи песни. Впечатление такое, будто он доволен жизнью и собой и не может скрыть удовольствия.

Я молчала, отвечая только на его реплики, и то как можно резче. Когда мы проехали несколько миль, он сказал, что лошадям надо отдохнуть да и нам тоже.

Мы нашли гостиницу и остановились там. Он въехал во двор в своей обычной напыщенной манере, которая тем не менее немедленно привлекла к нему внимание. Пока смотрели за лошадьми, мы вошли в гостиную, где нам принесли эль и пироги.

Мы были в гостинице одни, что мне не понравилось. Лучше бы, если кто-нибудь там был, чтобы я могла не разговаривать с ним.

— Не будь такой мрачной, — сказал он. — Девушка не должна скорбеть о потере своей девственности! Знаешь, не такое уж это сокровище. Только те, кто боятся, что никогда не потеряют ее, так ее ценят.

Я молчала.

— Ты глупа, моя девочка. Я не буду называть тебя твоим смешным именем.

— Я не принадлежу к числу ваших девочек!

— Но ведь ты моя любовница и знаешь это. Я встала и подняла было руку, чтобы ударить его, но он поймал ее.

— Спокойно! — сказал он. — Мы не хотим шуметь, не правда ли? А если бы хозяин вошел? Что я должен сказать? Что мадам делила со мной постель этой ночью и теперь жалеет об этом?

— Вы лжете!

— Это ты лжешь, а я говорю правду, и скажу больше: ты мне нравишься… очень нравишься. Я женюсь на тебе!

— Я никогда не выйду за вас замуж!

— Вполне возможно, что ты захочешь выйти за меня.

— Захочу?!

— Это была такая ночь! — сказал он, глядя в кружку с элем. — Редкая ночь. А если у тебя будет ребенок?

Я уставилась на него:

— Это невозможно!

— Посмотрим, и это меня не удивит. Я бы сказал, ты оказалась довольно страстной девицей. У тебя будет ребенок, у тебя и у меня! Я клянусь, мы заложили начало.

— Нет! — взвизгнула я. — Нет! Поедем, я не могу больше выносить ваше общество!

— Тогда поедем, я довезу вас до дома вашего батюшки.

— Чем скорее я избавлюсь от вас, тем лучше. Выходя, он сказал:

— Не раздумывай слишком долго. Кто знает, я могу найти кого-нибудь еще, кто мне придется по вкусу. Я готов взять себе жену, но терпение не относится к числу моих достоинств!

— Мне будет жаль ее. Он засмеялся.

— Будем надеяться, что это будешь ты. Себе всегда сочувствуешь больше, чем другим, моя птичка. Брр! Линнет, коноплянка! Скорее, орленок, я бы сказал! Для меня ты будешь «Девочкой», пока не станешь «Женой».

— Я думаю, что после сегодняшнего дня у вас никогда не появится случая назвать меня как-нибудь!

— Посмотрим, — сказал он.

Мы продолжали ехать, и я в жизни так не радовалась, когда увидела знакомый портик со львами по бокам. Матушка, услышав, как мы подъезжаем, выбежала из дома. С ней были Дженнет и моя сестренка Дамаск. Я спрыгнула с лошади и кинулась в ее объятия.

— Дорогое дитя! — шептала матушка. — О, моя дорогая Линнет! Какая ужасная ночь!

Какое счастье было видеть ее перед собой, и я забыла обо всем, кроме того, что мы, наконец, вместе. Она смотрела на меня, а я подумала, какое ужасное волнение она испытала, пока не получила известие обо мне.