Книга Королевский пират - Раймонд Фейст

Пока Николас поднимался по ступенькам трибуны туда, где сидел Гарри, крондорцы, смело атаковав ворота соперников, сумели забить первый в этой игре гол. Гарри издал возглас одобрения и приветствовал подошедшего принца словами:

- Ты видел это, да? Вот так игра! Наши разобьют "Львов" в пух и прах и нынче, и в шестой день. Как жаль, что нам не доведется увидеть настоящий матч!

Николас кивнул и, мельком взглянув на поле, снова повернулся к Гарри.

- Мне тоже хотелось бы порадоваться их победе, но что поделаешь! Зато мы отправимся в настоящее плавание. Скажи, неужто ты этому не рад?

Гарри пожал плечами и теперь только обратил свой взор на принца. Тот светло и радостно ему улыбнулся. Гарри никогда еще не видел Николаса таким счастливым и оживленным.

- Тебе, похоже, просто не терпится поскорее ступить на палубу корабля, что увезет нас отсюда, - сказал он с оттенком удивления.

- Разумеется, - кивнул Николас. - А ты разве этого не хочешь?

Гарри пожал плечами:

- Сам не знаю. Крайди как ни говори - такое унылое захолустье. Там поди и смазливой да уступчивой девчонки не сыщешь.

Гарри покачал головой и тяжело вздохнул. Николас нахмурился и отвел взгляд. Он немного завидовал той легкости, с какой Гарри завязывал знакомства с девицами и женщинами любого звания. Знакомства эти зачастую перерастали в весьма тесную дружбу, чем сквайр без всякого смущения похвалялся перед своим господином. Николас, всегда оставаясь в стороне, порой пристально наблюдал за тем, как бойкий и веселый Гарри держал себя с дамами, и старался запомнить его несложные приемы в ухаживании, его слова и жесты, чтобы потом, когда придет время, воспользоваться этим чужим опытом, ибо собственного у него не было вовсе. Но временами, когда ему казалось, что Гарри переходит рамки приличий и Ведет себя слишком уж развязно или навязчиво, он считал своим долгом вмешаться и оградить очередную жертву любвеобилия Гарри от его нескромных притязаний.

Помолчав, Николас назидательно проговорил:

- Если крайдийские барышни окажут нам холодный прием, то уж тебе-то, я думаю, это пойдет только на пользу. Ты привык здесь к слишком легким победам. - Гарри самодовольно ухмыльнулся. - А я себя чувствую так, - он доверительно понизил голос, - будто меня впервые собираются выпустить из клетки на волю!

Лицо Гарри вмиг сделалось серьезным, и он с участием взглянул на друга.

- Неужто тебе и в самом деле так плохо здесь жилось?

Николас стал неторопливо спускаться с трибуны, и сквайр последовал за ним.

- Еще бы, - не оборачиваясь, сказал принц, и в голосе его прозвучала неподдельная горечь. - Ведь я всегда был самым младшим, самым слабым, словом... убогим калекой!

Гарри нагнал его у выхода из стадиона, хлопнул по плечу и укоризненно покачал головой.

- И тебе не совестно такое говорить?! Ничего себе калека! За тот год, что мы вместе, моя нежная кожа вся покрылась шрамами и синяками от твоих ударов рапирой и мечом! А ведь прежде она оставалась невредимой, и я всегда по праву себя считал неплохим фехтовальщиком.

- Не преувеличивай, - вздохнул Николас. - Тебе тоже частенько удавалось меня задеть.

- Всего раз или два, -возразил Гарри. Потому что мне до тебя далеко. И если я фехтую как мало кто в Крондоре, то ты в этом просто не знаешь себе равных. А потому перестань ты, ради всех богов, считать и называть себя калекой!

Но слова его не оказали на помрачневшего Николаса никакого видимого воздействия. Не замедляя шага, принц спросил:

- Скажи, у вас в Ладлэнде в обычае устраивать церемонию Представления для новорожденных детей графа?

Гарри помотал головой. Вопрос друга показался ему неожиданным и странным.

- Нет, конечно. Ведь мы не принадлежим к королевской семье.

- Прежде, в давние времена, дитя любого из высокородных вельмож принято было показывать подданным его отца на тридцатый день после рождения, - возразил Николас. - И во многих герцогствах и графствах Запада этот обычай сохранился. Вассалы и челядь должны воочию убедиться, что тело их будущего господина или госпожи не отмечено врожденными изъянами. - Теперь только Гарри догадался, к чему клонил Николас, и исподтишка бросил на него сочувственный взгляд. - Мои братья были представлены жителям Крондора, - с горечью продолжал Николае, - и моя сестра тоже. Все, кроме меня.

- И ты понапрасну ожидал этого великого события, лежа в своей колыбели? - прыснул Гарри, решив было шуткой развеять мрачное настроение друга. Но принц никак на это не отозвался, и Гарри сразу переменил тон. - Ну и что же из того, что тебя не представили подданным принца Аруты? - спросил он. - Ты думаешь, это повлияло на их отношение к тебе?

- Конечно, и это в том числе. Все знают о моем увечье, и я поневоле вынужден быть таким, каким они меня считают. Знал бы ты, как это тяжело!

- И ты так рад возможности перебраться в Крайди, потому что там никому и в голову не придет относиться к тебе иначе, чем к другим юношам, и делать тебе поблажки? - спросил Гарри, проходя вслед за Николасом в ворота дворца.

Стражи, дежурившие у ворот, отсалютовали принцу, и он, мимоходом кивнув им, пожал плечами.

- Во всяком случае, я на это надеюсь. Тамошняя жизнь ведь очень отличается от здешней. Если верить отцу и маме, она гораздо проще, и строже, и тяжелее, чем крондорская.

У входа во дворец Гарри помешкал, церемонно раскланявшись с хорошенькой фрейлиной принцессы Аниты, которую он знал весьма коротко, и проводил ее взглядом. Фрейлина оглянулась и из-за плеча своего спутника, щеголеватого гарнизонного офицера, послала Гарри пленительнейшую улыбку.

- Мне остается только уповать, - вздохнул Гарри, нагнав Николаса на ступенях центральной лестницы, - что строгость тамошних нравов не распространяется на... м-м-м... некоторые стороны жизни. - Николас укоризненно покачал головой, и Гарри скорчил жалобную мину: - Но я, так и быть, готов смириться с чем угодно, лишь бы это пошло тебе на пользу!

Гребцы налегли на весла, и ялик заскользил по волнам к трехмачтовому кораблю, который стоял на рейде в Крондорском порту. Провожавшие - Анита, Арута, принцесса Алисия и несколько придворных - махали на прощание Николасу и Гарри, выкрикивая последние напутствия и пожелания благополучного плавания. Анита едва сдерживала слезы. Она мужественно выдержала разлуку с тремя старшими детьми, теперь же, когда и последний из ее сыновей покидал родительский кров, принцесса была близка к отчаянию. Она горько сожалела о том, что позволила ему уехать, и все доводы Аруты в пользу этого путешествия, с которыми она еще накануне вечером горячо соглашалась, теперь казались ей неубедительными. Она чувствовала, что супруг напряжен и взволнован не меньше нее, и то и дело взглядывала на его хмурое, усталое лицо. Анита давно не видела Аруту таким расстроенным, таким печальным, и подозрение, что он знает, но не решается поведать ей о какой-то опасности, грозящей их Николасу, возродилось в ее душе с новой силой. Она тяжело вздохнула и крепко сжала руку мужа.