Книга Оставаться людьми - Станислав Пляскин

– Оперативная запись номер четыре дробь семнадцать – ноль шесть – пятьдесят семь. – Старшой бросил на стол планшет и пригладил рыжие усы. – Господин Сергеев, ответьте на такой вопрос. Какого числа вы впервые отправились с бригадой в микрорайон Молодёжный?

– Капитан, ну не помню я! Почему бы вам не узнать в центральном справочном? – Крупный молодящийся мужчина поднял взгляд на представителя власти.

– Вы не хуже меня знаете, что в то время в вашей конторе, да и не только вашей, все записи о заказах велись вручную. Мы не будем сейчас выяснять, с какой целью это делалось. Поймите, нам очень важно точно установить день, когда всё началось, а точнее, впервые было зафиксировано.

Мужчина откинулся на спинку стула, пальцы с громким стуком пробежались по краю стола.

– Дня за три до того, как мы ту запись сделали. Как раз в тот же двор вызов был, ну, мы и подумали, что опять эти тётки неуравновешенные появятся.

– Хорошо. Лейтенант Певцов, зафиксируйте. Туда же ссылку на видео. – Капитан пробежался взглядом по экрану планшета. – Сколько всего вызовов поступило из тех дворов?

– Не менее трёх сотен. Но мы после пятой попытки не поехали больше. Решили не связываться.

– А вот ваш напарник, Никишин, утверждает, что бригада выезжала несколько раз уже после указанного вами числа в тот район.

– А, ну, это было. Понимаете, мы хотели закончить, ведь народ ждал. Там работы-то было по паре часов на подъезд!

– И пока одни отвлекали, остальные с инструментом проникли в дом. Что было дальше?

– Да ничего, собственно, и не было дальше. Появились тётки эти, с ними мужики какие-то. Ребят наших с собой притащили, побитых. Накидали они нам, больше мы туда ни ногой.

– Понятно. Хорошо. Можете идти, мы с вами свяжемся.

Мужчина вышел. Дверь закрылась, а капитан сидел, изучая страницы. Полистав дело, он запустил видео. Из крохотных динамиков донеслись приглушенные голоса:

– Интернет? Он нам на *%й не нужо́н, ваш интернет!

Жители тех домов не один год жаловались на неадекватных соседей, но всё как-то по мелочи. В отделе никто не хотел связываться с бесперспективным делом, поэтому заявления складировались в стол, а позже – мёртвым грузом переполняли архив, пока очередной сбой в системе не унёс его в небытие. Весь личный состав вздохнул с облегчением, в момент сбросив сотни неподъёмных глухарей, но заявления продолжали идти непрерывным потоком.

Жалобы поступали от людей, к которым не пропускали ремонтников, установщиков кабельного и IPTV. Жаловались владельцы новых авто, которым не позволяли парковаться на стоянке у дома. Огромное количество заявлений поступало от разъярённых родителей, у чьих детей местный управдом с командой горластых бабок отнимали и уничтожали телефоны, современные игрушки, отбирали у молодёжи сумки с ноутбуками и планшеты. Дела начали возбуждаться снова, но теперь спускались на тормозах: сынок управдома не зря сидел в канцелярии отдела.

Шли годы. Управдом ушла с поста, но к этому времени подросла достойная смена: семьи, не желавшие мириться с произволом и бездействием властей, съехали, а на их место поселились пожилые люди и маргиналы.

При новом управдоме был окончательно закрыт проезд и проход через двор. Постепенно несколько соседних дворов также были оккупированы. Необъявленная республика перестала платить за коммунальные услуги. Несколько лет шла безрезультатная война с должниками, но те, чувствуя свою безнаказанность, открыто посылали всех. В конечном итоге все коммуникации были отрезаны. К тому времени республика уже занимала весь небольшой микрорайон, который за одно лето оброс забором из спиленных деревьев и разобранных гаражей. Дважды в сутки в нём открывались ворота, выпускавшие и впускавшие жителей, идущих на работу. Те, кто имел машину, ездили за водой, топливом и продуктами.

Руководство силовых структур и администрация собирались снести укрепления, но, подвергнувшись нападкам правозащитников и «мировой общественности», сдались и оставили всё как есть.

Не менее трёх десятков лет никто не знал, что происходит за высокой стеной. За это время город вокруг вырос и стал современным мегаполисом из стекла и металла, на теле которого безобразной язвой чернел район-отщепенец. Жители его всё реже шли на контакт. Наконец, однажды утром патрулирующие периметр беспилотники доложили, что ворота не открылись. Несколько дней за ними напряжённо наблюдали из Центра. Движения и признаков жизни не было обнаружено.

Несколько беспилотников осторожно приблизились к стене. Один из них перелетел за ограждение, остальные, чуть помедлив, отправились за ним. Неожиданно для всех головной аппарат был сбит и рухнул. За ним последовал второй. Последнему досталось меньше: камера уцелела. Падая, дрон ещё передавал увиденное: высокая трава, остовы разобранных машин, провалы окон, из которых с любопытством и страхом смотрели перепачканные лица.

Последние кадры в Центре впоследствии крутили особенно часто: огромный волосатый человек в набедренной повязке заносит над головой камень.

О перемещении в пространстве-времени

Ранний звонок – это всегда очень неприятно. Особенно если это звонок с работы. В твой законный выходной. Грег с головой накрылся одеялом, но это не помогло, умная электроника дома зафиксировала движение и увеличила громкость.

– Ну, и кто там такой настойчивый!? – Грег наконец сдался. Рывком сдёрнув одеяло, сморщился от не успевшего снизить громкость сигнала.

– Это Певцов. Судя по всему, что-то важное. – Приятный женский голос донёсся со всех сторон одновременно: умники в Службе психологического комфорта посчитали, что человеку легче воспринимать голос машины, если он не ищет непроизвольно источник звука. – Вызову присвоена красная степень. Принять?

Грег шумно выдохнул. Надо же – красная степень. Видимо, что-то на самом деле необычное. Даже экстраординарное, учитывая, что у Службы расследования неклассифицируемых преступлений не бывает обычных дел вовсе, но выше оранжевой степени вызовов ещё не наблюдалось.

– Давай. Что там у тебя стряслось? – последнее уже было обращено к возбуждённо сопящему в микрофон Певцову. – Ты смотри, я оружие дома держу, мало ли что мне от недосыпа в голову стукнет, приду к тебе – и привет.

– Ай-яй-яй, шеф, что ж ты такое говоришь? Я же теперь бояться буду, работать не смогу. Всё, кладу трубку, мне надо жалобу написать куда следует.

– Ладно, шучу. Докладывай. – Грег легко соскочил с постели и, разминая на ходу затёкшие за ночь суставы, пошлёпал в ванную.

– Тёмное дело шеф. Звонят мне только что безопасники и рассказывают странное. В закрытом на ночь банке, до отказа набитом охраной и сигнализацией, где даже пыль летает строго по пропускам, срабатывает детектор объёма и прочая автоматика. И где бы, ты подумал?

Увлечённый операциями с зубной щёткой, Грег промолчал. Певцов, не дождавшись ответа, продолжил: