Книга Снежинка - Александр Пиралов

Скоморошества прекратились неожиданно.

Однажды Полина позвонила в три ночи, сказала, что у нее появилась идея, и предложила приехать. Я чертыхнулся, заказал такси и через полчаса был у нее. Она бросила на коврик декоративные подушки и положила свой любимый стеклянный абажур, который использовала как пепельницу.

– Тебя не беспокоит, что ты ночами встречаешься с женатым человеком? – спросил я.

– Если это не беспокоит тебя, то почему должно беспокоить меня?

– Женщины в таких делах зависят от обстоятельств больше, чем мужчины, – возразил я.

И понял тотчас же, что сморозил страшенную глупость, поскольку уж кому-кому, а мне следовало бы знать, как зависят от обстоятельств мужчины.

У Полины был свой взгляд на проблему:

– Сначала создали обстоятельства, а потом стали ломать голову, как их преодолевать, – заметила она.

Об обстоятельствах я уже не думал.

– У тебя найдется выпить?

– Кажется, водка есть…

– Годится…

Хватив одну за другой пару рюмок, я понял, что на чудачества у меня просто нет сил…

– Влад, ты хочешь что-то сказать?.. Ау, Влад…

Я прислонился к стеллажу с книгами, закрыл глаза и вдруг почувствовал неодолимое желание снять наконец с шеи этот жернов. Странно, право же, почти два десятилетия молча нес его, а тут вдруг подумал об исповеди, по существу, малознакомой женщине, и из-за какой-то глупой реплики о мужских обстоятельствах.

И вдруг, сам того не ожидая, начал рассказывать.

О той рождественской ночи, когда ждал рождение Снежинки, рассказал; о волке, который изнасиловал лису; и о том, как был изгнан на корпункт; о четырнадцати годах разлуки…

И говорил, говорил, говорил…

И тут вышло нечто уж совсем нежданное, то, что случалось только в далеком детстве, о чем я давно запамятовал, что если и существовало, то в теории, и я забыл, как это происходит…

Я почувствовал непонятно откуда взявшуюся влагу на своих щеках. Поначалу меня это даже удивило, и я полез за платком, но ее становилась все больше, и вот она стекала уже по моему подбородку…

Полина опустила мою голову себе на колени.

– Плачь, Влад, плач. – Она говорила спокойно и тихо. – Оправдана твоя слеза. Плачь…

Мы и не заметили, как наступило утро.

* * *

Началось с зеркала. Посмотрев на себя однажды, я увидел некое звероподобное – до предела заросшее и с одичавшими глазами, оставалось лишь гадать, как оно могло приглянуться молодой женщине. Звероподобное было облачено в протертые почти до дыр джинсы и свитер, который таковым можно было назвать лишь условно, поскольку он давно вернулся в изначальную пряжу, грязную и потерявшую цвет.

Сначала я направил стопы к парикмахеру, которая кисло заметила, что голову можно было сначала и помыть, затем в универмаг, откуда вышел нагруженный свертками, тем не менее Полине ухитрился позвонить…

– Информирую, купил костюм, джинсы, свитер и три рубашки.

– Упасть и не подняться, – восхитилась она. – Только давай договоримся, когда ты в следующий раз пойдешь за шмотками, возьми меня.

– Боюсь, это будет нескоро.

– Вот увидишь, тебе это понравится.

На работе мой новый имидж вызвал сенсацию. Наташка Глазова, наш главный специалист по соплям в сахаре, поперхнулась чаем, который пила, главным образом чтобы как можно дольше не браться за судебную хронику, и просипела:

– Тебя жена видела?

Вряд ли она предполагала, что ее вопрос окажетсятся провидческим.

Дома я узнал от автоответчика, что звонила жена, которой нужно срочно меня видеть. Она вышла на связь впервые после «свадьбы», и я знал, что за этим стоит. Мой план срабатывал.

4

Дверь открыла теща.

– Владислав, как я рада! – с энтузиазмом воскликнула она.

– Что вы говорите! – с таким же энтузиазмом гаркнул я.

Меня проводили в комнату, где в кресле перед початой бутылкой заморского ликера сидела моя суженая. По традиции мы разминались взаимными смотринами, потом она изобразила на лице нечто отдаленно похожее на улыбку.

– Рада…

– Не могу сказать этого о себе.

Она закурила, но дымок мне в физиономию не выдула, из чего следовало, что скандала не будет, в противном случае я бы уже давно вдыхал ее никотин.

– Мне сообщили, что тебя все чаще видят с некоей музыкальной потаскушкой, – перешла она сразу же к делу.

– Если ты еще раз оскорбишь эту женщину, получишь пощечину.

– Ишь, какой смелый, – восхитилась она и отхлебнула ликера. – Прости, что не предлагаю. Самой мало.

Это было видно и без слов. Я посчитал, что мысль все же следует развить:

– Меня же никогда не интересовали твои постаскуны.

– А общественного мнения не боишься?

– Если это общество Шуглазовых, то нет, а умные люди в чужие дела не лезут.

– А если скандал подниму я?

– Не поднимешь…

– Это почему?

– А потому, что тебе достаточно платья со шлейфом.

Намек был слишком прозрачен, чтобы его игнорировать. Если кто-то из нас боялся общественного мнения, то в первую очередь она.

– Тогда почему бы тебе не ходить на концерты со мной?

– Ну что ты! В зале народу много…

Она налила себе еще, выпила залпом и продолжала пристально разглядывать меня, как обычно делала, когда хотела выбить у меня почву из-под ног. Раньше это срабатывало. Но сейчас почва, похоже, ускользала из-под нее.

– За что ты так ненавидишь меня? – задала она вопрос, заданный ей мной пятнадцать лет назад.

– А за что мне любить тебя? – ответил я ее ответом на мой вопрос, заданный ей пятнадцать лет назад.

Теперь я сел в кресло напротив и подчеркнуто стал буравить ее встречным взглядом. Это был камуфляж, я ее на самом деле не видел, а нужен он мне был для того, чтобы собраться с мыслями. Иногда этот прием удавался. Сейчас я гадал, а не пойти ли наконец вразнос? Другой возможности, скорее всего, уже не будет. А сказать когда-то надо. Не век же говорить только ей.

– Изволь, отвечу.

– Любопытно.

– А за то я ненавижу, что ты лишила меня естественной мужской радости – нормального отцовства…

– Брось, Влад, – снисходительно улыбнулась она. – Я же предоставила тебе возможность начать новую жизнь. Большинство мужиков могут об этом только мечтать… Женился бы, наплодил детей…

У нее уже начал заплетаться язык, она это, видимо, чувствовала сама и потому выговаривала слова с особым старанием.