Книга ЛОРИНГ - Макс Ридли Кроу

* * *

Мой дом служил убежищем столько, сколько я прожил в Асилуме. А это без малого тридцать лет. Солидный срок. Трудно считать родной ту крохотную лачугу, где я родился. Не помня отца и матери, запаха дома, мебели, не имея ни малейшей зацепки, чтобы появилось то самое щемящее чувство, которое вызывают давние воспоминания, разве могу я тосковать о той конуре? Или приют. Место, больше похожее на тюрьму для детей. В детстве одни наивны, а другие — жестоки, и оба этих чувства пронзительно искренние, заполняющие всю сущность. Я помню, как повесился мой одногодка, затравленный старшими детьми. Знал, что случалось с теми девочками и мальчиками, которых комендант уводил к себе после восьми вечера, когда большинство надзирателей расходилось по своим теплым домам. Я умел прятаться от волчат, в которых превращали детей жестокость и безнравственность взрослых. Помню кандалы и розги, трехдневные голодания, унижения и побои. Так было ли это место мне домом?

Нет, настоящей норой для побитого жизнью лиса стало именно это место. Чудесная комната в едва уцелевшем доме, с обветшалым камином, где зимой горели поленья, а на решетке можно было запечь рыбу и яблоки. Я знал голос каждой половицы, замечал появление новых пауков, всегда был рад, когда ласточки лепили свои гнезда у меня под крышей. И именно поэтому я никак не ожидал, что кто-то посмеет нарушить границы моих владений.

Я проснулся тогда, когда скрипнула первая ступенька. Времени на раздумья не было. Бросив в сумку все, что по случайности было не сложено, я отодвинул комод и юркнул в запасной ход. Когда начали ломиться в запертую дверь, я уже был в расщелине лопнувшей стены и начал спуск. Спрыгнув на землю, я кинулся к ограде. Повис, подтянулся, перегнулся и замер. В лицо мне со всей строгостью смотрело дуло тридцать второго калибра. Вероятно, они не ожидали, что увиденное заставит меня прыгнуть не вперед, а назад. Я фактически свалился на спину, но тут же вскочил на ноги и рванул обратно к дому, намереваясь обойти его с другой стороны.

— Стойте, Лоринг! — из-за угла навстречу вышел молодой мужчина в гражданской одежде. Он передернул затвор ружья, направляя его на меня. — Вы арестованы.

— На каком основании? — вежливо поинтересовался я, понимая, что бежать бессмысленно. Слева и справа появились люди в мундирах. Чертовы егеря, загнали-таки зверя. И сдается мне, без подлой собачонки, способной пролезать в норы, дело не обошлось.

— В кандалы его, — натянуто улыбнулся сыщик.

Я для вида еще возмущался и требовал проявить уважение к закону, но глубоко в душе понимал, что содержимого моей сумки достаточно, чтобы состряпать какое-никакое обвинение. А в суде его можно подать под любым соусом. Воров никто не любит, и едва ли судье будет дело до того, на чем меня взяли.

* * *

В участке воняло дешевым табаком, сырым деревом, пылью, горелой бумагой и грязными ногами. Один из моих конвоиров явно перестарался с чесноком на завтрак, и теперь от него разило так, что слезы на глаза наворачивались. У второго был ужасный насморк, и всякий раз, как он утирал нос, у меня всё сжималось от мысли, что сейчас эти руки прикоснутся ко мне.

Они усадили меня на стул посреди кабинета. Тут было три стола: один у стены, два по бокам. На одном из них печатная машинка, на другом — чернильница и перьевые ручки. Консерватор и новатор. Третий стол был практически пуст, если не считать табакерки и увеличительного стекла.

— Так-так-так, прыткий вы, Лоринг, но и на таких управа имеется, — со спины меня обошел тот самый сыщик с ружьем, что присутствовал на задержании.

Высокий, худощавый, с довольно узкими плечами и потому крупной головой, он был болезненно-бледным, каким-то даже зеленоватым. Пристрастие к дешевому табаку его погубит. У него были впалые щеки и сухие губы, длинный узкий нос, глубоко посаженные глаза, и волосы, почти доросшие до плеч. Сняв пальто, он остался в клетчатой рубашке кирпичного оттенка и коричневом жилете, который был ему явно короток.

Вторым зашел мужчина лет пятидесяти или старше, с седыми бакенбардами, которые вливались в бороду. При этом под нижней губой было тщательно выбрито, чтобы визуально увеличить подбородок. Его лицо было мясистым, с рыхлой кожей, а брови длинные и причесанные, хотя пару волосков торчало невпопад. Этот был невысок и крепок, как осенний гриб.

Второй принес мою собственную сумку и самым бесстыдным образом высыпал ее содержимое прямо на стол. Стоит ли рассказывать, какие интересные вещи появились оттуда? Отмычки, парочка серебряных побрякушек из дома Люсси, револьвер, дротики, колчан с болтами…

— Меня зовут Гилберт Вилсон. Всё еще хотите знать, на каком основании вас задержали? — усмехнулся старший, смерив меня презрительным взглядом.

— Разумеется, — ничуть не смутившись, ответил я. — Всё, что вы мне показали — это содержимое сумки. Кстати, сама сумка принадлежит мне, а вот вещи я вижу впервые. Подозреваю, что вы перепутали их. Ненароком.

— Прекрати паясничать! — сощурился младший. — Все мы знаем, кто ты, Лоринг. Долго водил за нос Двор Венаторов, но игры кончились.

— Как жаль, — искренне вздохнул я, — жаль, что вы так думаете. Ведь на основании этого…

Мой кивок указал на стол.

— … меня даже самый строгий судья не упрячет за решетку. Мало того, что вы продемонстрировали мою сумку без понятых, так еще и с набором, который в наше неспокойное время может принадлежать хоть столяру, хоть обувщику.

— Вы правы, — нахмурился старший. — С этим к судье было бы смешно идти. Другое дело — если бы у нас нашелся свидетель, подтверждающий ваши преступные намерения.

— Ох, ну это уж вряд ли…

Я почувствовал запах духов еще до того, как увидел ее. И сердце ухнуло в пятки. Забивая каблучками гвозди в крышку гроба моей свободы, вошла прекрасная Илайн. Вот что мне не нравилось в этой девушке, хоть она и само совершенство. Но как, как это создание могло быть ищейкой? Разве похожа она на подлую коротконогую собачонку, загрызающую зверя в его норе?

— Нападение на Венатора при исполнении, попытка убийства, — бархатным голосом произнесла она, подошла к столу напротив моего стула и прислонилась к нему, почти присаживаясь на столешницу.

О, сегодня она выглядела и впрямь как леди. Строгое платье цвета модного нынче шоколада, молочный шелковый платок, тонкие перчатки с игривой вставкой из черного кружева на запястье. Волосы лежали на плече простой косой, дамский цилиндр с вуалью дополнял образ. Прекрасная амазонка и при этом подлая стерва. Как банально.

— Я не имел чести знать кто вы, миледи, — ответил я со всей учтивостью, поклонившись, насколько позволяло сидячее положение, чтобы это не выглядело комично. — Иначе бы поступил по-другому.

— Убили бы меня? — ее губы насмешливо дрогнули.

— Всё это неважно, — прервал нашу беседу младший сыщик, и по его неприятному резкому взгляду не на меня, а на Илайн, я сделал безошибочный вывод, что кое-кто здесь давно мучается от безответной любви. Знал бы этот законник, где дама его сердца предпочитает развлекаться. — А суть нашей встречи в том, что вы попали, Лоринг.