Книга Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира - Ольга Грейгъ

На улице заметно вечерело, а здесь на столе горела лампа, ярко освещая все закутки. Ада Андреевна, взглянув на вошедших, продолжила чаепитие, и Воронову отчего-то стало понятно, что вряд ли она вообще что-то ела за эти сутки.

— Вы хотите услышать новости, Ада Андреевна? Они есть. За вами уже прибыли.

— Не станете же вы держать меня вечно.

— Нет, конечно. И держать не станем. И убивать не будем.

Она только спесиво фыркнула и отдула тонкую черную прядь, упавшую ей на лицо. Действительно, кто посмеет покуситься на дочь члена Политбюро, которая имеет покровительство в лице маршала, министра обороны? Да он за нее всем этим недоноскам яйца вырвет и на сук в этом лесу подвесит. С такими, как она, шутки плохи. Однако — и она сама удивлялась тому обстоятельству — этот старший лейтенант милиции становился ей симпатичен. Хотя бы потому, что, зная, понимая о последствиях, которые ему грозят, он не побоялся исполнять долг, предписываемый ему его службой. Честный малый, порядочный, смелый, исполнительный. Да, она таких мужчин не знает. Разве что читала о таких в романтичных книжонках в пору своего взросления. В ее окружении выживают только те, кто обладает иными качествами.

— Мы вас отпустим, Ада Андреевна, и скоро. Но прежде я хочу провести с вами разъяснительную беседу. Воздействовать на вашу совесть, так сказать. Чтобы вы поняли, что творите. Хочется думать, по недомыслию.

«Да он еще и наивен», — почти улыбнулась Ада Андреевна, закладывая ногу на ногу так, чтобы стали видны округлые колени и ухоженные крепкие ляжки. Светлый костюм уже не выглядел таким безупречно-свежим, но и неряшливости его хозяйке тоже не придавал. Даже начни она в этот момент материться, как прачка или торговка с одесского Привоза, и это не убавит в ней спесивой породистости, характерной для советских партийных боссов и их отпрысков.

— Идите, ребята, погуляйте, разомнитесь, пока они тут поговорят.

Воронов кивнул в сторону Ады и неуверенного создания, привезенного с собой.

— Ада Андреевна, знаете, кого я вам привез? Догадываетесь? Правильно догадываетесь — наркоманку со стажем. А знаете, сколько ей лет? Шестнадцать будет. В этом году. Совесть она вашу вряд ли разбудит, но спать сладко, вы, может, больше и не будете.

— Урод, — не сдержалась Ада Андреевна. Еще не хватало ей слушать какую-то дурочку, по своей охоте ставшую наркоманкой.

В этот момент девушка беспричинно заплакала. То ли ситуация испугала ее, то ли она просто почувствовала безмерную усталость, то ли пришла пора принять очередную дозу, укорачивающую ее глупую и бессмысленную жизнь.

Один из парней поднялся из-за стола, подошел к девчушке, сжавшейся у двери на табуретке, и, подхватив под острые локотки, пересадил на свое место, за стол. Налив ей горячего чаю и подвинув сахар, он молча перекинулся взглядом со своим братом. Мужчины вышли во двор, оставив лишь Воронова да баб.

Ни о каком побеге Ада Андреевна и не думала. Куда бежать, зачем? Еще накличешь ненароком случайную смерть, станешь утопленницей в этих глухих болотах. То, что вокруг болота, она поняла из рассказов охранявших ее братьев, представившихся ей Иваном и Богданом. То, что °ни обходились с ней по-человечески, без угроз и насилия, дало надежду, что вскоре она будет на свободе. И получит шанс отыграться. Если посчитает нужным. Поживем — увидим…

Конечно, она не раз подвергалась опасности. Уже те Дела, в которых она участвовала, имели немалую долю риска. Любовник — не охранная грамота. Много есть желающих занять ее место у его ног. А может, и занимают. Только те рангом поменьше, по сравнению с ней. И мозгами пожиже — факт, иначе уже б давно перехватили инициативу в свои руки. Кто ей годится в соперницы? Никто. Ада Андреевна вздохнула, широко раздув ноздри.

В этот момент шумно вздохнула и девушка. Она подняла голову и посмотрела на Аду Андреевну, сидевшую напротив. Той ничего не оставалось, как рассматривать то девку, то милиционера, также сидевшего рядом.

— Чаю подлить? — спросил он у Ады Андреевны. Та отказалась. И тогда он тихонько подтолкнул девчонку. — Ну, чего молчишь? Говори, как мы договорились, не бойся. Никто тебя здесь не обидит. Это не врач, конечно, — он кивнул в сторону Ады Андреевны, — но, может, ты для нее врачом окажешься. Скажи, как тебя зовут.

Девчонка, все еще пребывающая в растерянности, мало что поняла из его заковыристой фразы про врача, но в разговор вступила:

— Яна я, Яна, а по уличному Шкерка. Сама не знаю, что означает, шкурка, что ли… Я наркоманка. Законченная, да, Виктор Васильевич? А мне ведь нет еще и шестнадцати.

— Мать у нее сейчас с инфарктом в больнице лежит, тоже молодая, — уточнил для Ады Андреевны офицер милиции.

Яна потянулась за сушкой, ее полудетские руки, запрятанные в рукава тонкой заношенной кофты, подрагивали. На запястье правой руки была выколота тонкая змейка, держащая в пасти кольцо.

— …Сначала подсела на опий. Мне мои друзья растолковали: он отключает восприятие. Травку покуривала. Стала я такая тихая, созерцательная. Первый раз меня с подружкой на траве взяли. Приторговывать нас одна тетка подрядила, нам ведь деньги-то нужны были на свои собственные дозы. А где их взять? Мы же малолетние, на завод нас никто не пустит. Работы нет — нет денег. Я у матери сначала таскала. А после она приметила, стала прятать, у соседей держать.

Девушка наконец опустила сушку в чай, подержала ее там и надкусила, по-детски сморщив нос. Ада Андреевна молча следила за этими нехитрыми манипуляциями, рассказ, звучащий из уст наркоманки, ее мало занимал. Ее больше волновала собственная судьба. Наверняка Воронов намерен ее отпустить. Но через сколько, когда? Он сказал, что в городок прибыла группа за ней. Кто прибыл, сколько их, успеют ли они разузнать, где она находится, прибудут ли сюда, в глухой лес, к схрону? Или не найдут? За всеми этими волнениями Ада Андреевна поняла, что более всего она бы сейчас хотела оказаться в ванной, наполненной хвойными ароматами, пусть и такими же, какие источают смолистые стены этого нелепого пристанища. Ей захотелось зевнуть, но Ада Андреевна сдержалась.

— Сбытчики нас всех знают, наперечет. Давно и каждого. Когда нам с подружкой предложили приторговывать, мы обрадовались, как девчонки малые. А мы и были малыми. Но взяли нас. Вы, Виктор Васильевич, сами ведь знаете. Судили. Подружка была постарше, ей срок вмазали, а мне, как несовершеннолетней, условно. Лечиться отправили. Лечили… смех один, как лечили. «Физкультура и труд все перетрут». А мне жить охота!

Яна, почувствовав внимание к себе, осмелела. Ей даже захотелось растянуть этот вечер, продлить его, эх, если бы ей только за это выступление хотя бы одну дозу бесплатную выдали. Девушка отхлебнула остывающий чай, прожевала сушку и продолжила:

— Какая физкультура, какой труд, когда сил нет? Так они витаминами закармливали. Что мне их витамины? Лучше бы мне мясо давали. Много мяса.

Ада Андреевна оставалась бесчувственной, и на какое-то мгновение Воронов даже пожалел, что приволок сюда эту тщедушную Яну. Таких Ян по стране — тысячи, и в Ленинграде, и в Астрахани, и в Алма-Ате. А Ада Андреевна — одна. И он — один. Вот они и встретились, и поговорили. И еще не известно, кто и в чем выиграет в этом деле. Если человек родился совестливым, ему не с руки свою совесть на посылки выправлять. Она либо есть, либо нет. И он, Виктор Васильевич, не для того в органы пришел служить, чтобы даже таким могущественным, как Ада Андреевна, не дать понять, что всегда будут те, кто Закон уважает превыше денег.