Книга Манипулятор. Три осенних дня - Чингиз Абдуллаев

— Который будет сначала рассмотрен в местномсуде, — пояснил Петровский. —

— Когда я создавал агентство «Миллениум», то преждевсего изучил азы юриспруденции. Если хочешь добиться лучшего результата, всегдаиспользуй законодательство. Иногда можно обойтись и без него, но этоисключительные случаи. В идеале все надо делать так, чтобы законы были на твоейстороне, Паша.

С прокурором или председателем областного суда мыобязательно договоримся. Для этого мне незачем было даже покидать Москву. Одинзвонок из вышестоящей прокуратуры или из Верховного суда — и мы получили бысогласие этих людей. Чем они выше стоят, тем легче ими манипулировать. Этотнарод понимает важные государственные задачи без лишних слов. Но протестпрокуратуры должен быть рассмотрен в местном суде. Вот почему мне нужна этаженщина-судья.

— Ясно, — пробормотал Бубенцов, — теперь японимаю.

— К тому же руководство областного суда и прокуратураэтого города очень сильно скомпрометировали себя во время последнихгубернаторских выборов, — напомнил Петровский, — они не смоглизащитить собственного губернатора. Помнишь, какой был скандал с Руцким?Наверное, другого такого не сыскать в истории. Из-за забытой машины иликвартиры, я уже не помню конкретно из-за чего, но его просто сняли с предвыборнойгонки за два дня до выборов. Вот так взяли и сняли. Я думал, что уже всеповидал на своем веку, но такого откровенного диктата даже не предполагал.Непонравившегося кандидата, губернатора огромной области, бывшеговице-президента страны, элементарно выбросили из предвыборной гонки. И никакойсуд не смог его защитить.

Их автомобили, свернув на соседнюю улицу, подъехали кнебольшому строению, откуда слышались веселые крики.

— Это местный ресторан, — пояснил Бубенцов, —довольно популярное в городе место. Называется «Самовар», сюда приезжают всеруководители города.

— Как зовут судью?

— Трохина, — достал свою записную книжкуПаша. — Елизавета Андреевна Трохина, сорок два года, разведена, естьвзрослый сын, он работает в корпорации по обработке древесных материалов. Ещене женат.

— А у нее кто-нибудь есть? — поинтересовалсяПетровский.

— В каком смысле? — не понял помощник.

— В смысле мужчины, — рявкнул Святослав Олегович.

— Не знаю, — виновато ответил Бубенцов, — ноесли нужно, мы сейчас все выясним.

— Поздно. — Петровский вышел из салона автомобиля,сильно хлопнув дверцей.

— Там один зал?

— Нет-нет, — виновато засуетился Паша, — таместь кабинеты. Мы вас сейчас проводим. Я скажу, чтобы вам организовалипокушать. Проходите, проходите, Святослав Олегович.

Они вошли в здание ресторана. Предупредительный метрдотель,очевидно, знавший Бубенцова в лицо, провел их в лучший кабинет.

— Найди и позови эту Трохину, — приказалПетровский. — Скажи, что приехали из Москвы, из Центральной избирательнойкомиссии.

— Сейчас позову. — Бубенцов бросился выполнятьраспоряжение шефа, оставив у дверей кабинета двух сотрудников. Петровский селза стол, недовольно рассматривая окружающую аляповатую обстановку. Грубослепленные ангелочки в углах вызвали у него раздражение. Без всякой связи сэтим он вспомнил об Омске, достал телефон и набрал номер Бронштейна.

— Леонид Исаакович, я утром буду в Омске, —сообщил, как только тот ответил. — Можете договориться о встрече вполдень. Надеюсь, что не опоздаю.

— Хорошо, — отозвался Бронштейн. — Где высейчас?

— Пока в Курске. У нас здесь ЧП, попал в авариюединственный соперник нашего кандидата.

— Понимаю, — сразу отреагировал —Бронштейн. — Нужно было подстраховаться и оставить двоих.

— Кто мог подумать, что так получиться? — всердцах пожаловался Петровский. — В общем, утром я буду у вас. Рейс изЕкатеринбурга. Встретьте нас в аэропорту

— Непременно, — пообещал Леонид Исаакович.

Тут раздался стук, затем дверь открылась, в комнату вошелторжествующий Бубенцов, а следом за ним — миловидная женщина лет сорока, одетаяв светло-бежевый брючный костюм. Одного взгляда на вошедшую СвятославуОлеговичу было достаточно, чтобы составить о ней представление. Молодящаясядамочка, пытающаяся не отставать от моды. Достаточно привлекательная, чтобынравиться мужчинам, хотя и несколько скованная собственными моральными нормамии ответственной должностью. Петровский встал и улыбнулся. Заметил, что щекипришедшей покраснели. Очевидно, она уже успела приложиться к рюмочке.

— Здравствуйте, Елизавета Андреевна. — Когда былонужно, Святослав Олегович излучал мужскую гипнотическую силу. Он протянул рукуи сильно сжал пальцы судьи.

— Здравствуйте, — весело откликнулась она, —мне передали, что вы из Москвы. Из Центральной избирательной комиссии.

— Да, — улыбнулся Петровский, — если хотите,я могу показать документы.

У него действительно был документ, что он представляетЦентральную избирательную комиссию. Эта бумага стоила ему немалых денег, но онсумел ее достать. Кроме того, у него было удостоверение помощника депутатаГосдумы. Но в его словах заключался нарочито заложенный вызов. Своего рода тестна доверие. Женщина весело тряхнула головой и ответила:

— Не нужно. Я вас слушаю. Зачем вы меня позвали?

— Садитесь, — показал Петровский на стул рядом с собой. —У меня будет к вам очень деликатное дело.

Она послушно села, и Петровский ласково взглянул наБубенцова.

— Может, нам что-нибудь организуют? — спросил он.

— Водочки, икорочки, огурчиков. Пашенька, ты быподсуетился.

Когда шеф говорил таким ласковым тоном, это означало высшуюстепень его раздражения. Бубенцов об этом знал. Он ошалело взглянул на него, ноничего не посмел произнести. И сразу выскочил из комнаты. Петровский остался сгостьей наедине.

— Извините, что оторвал вас от вашего праздника, —улыбнулся он, — но я думаю, мы быстро поговорим и вы сможете вернуться квашей компании.

— Спасибо, — отозвалась Трохина, у нас сегодняюбилей моей младшей сестры, ей исполнилось сорок лет.

— Что вы говорите! — всплеснул руками СвятославОлегович. — Это значит вы старше? Я бы не дал вам больше тридцати пяти. Вытак молодо выглядите.

— Спасибо за комплимент, — рассмеялась женщина.

— Нет, это абсолютная правда. — Петровский опятьулыбнулся и подумал, что если Бубенцов задержится еще на минуту, он его простозадушит.

Но Паша знал свое дело. Дверь почти тут же открылась, и двоеофициантов внесли закуски и запотевшую бутылку водки. Когда, расставив все, ониудалились, Петровский лично открыл бутылку и разлил водку в небольшие рюмки.