Книга Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Шляться по помойкам» – так Галина называла страсть любимого супруга к поискам всяческого старья.
– Логично, – согласилась Галина. – Но что он скрывает? Может, подцепил где-то что-то?.. Он со мной уже лет пять не спит, ты представляешь?
– И как же ты обходишься? – почти с ужасом спросила Эмма. – Соседа в грех вводишь? Или какого-нибудь хорошенького психа? Или тихо сама с собой?..
Галина покраснела и чистоплотно поджала губы:
– Да я и без этого обхожусь. Это для молодежи хорошо, а мне уже сорок шесть, пора о душе подумать.
Эмма посмотрела на нее с жалостью. Она была младше подруги всего на два года, однако считала, что о душе думать рано, наоборот, самое время подумать о теле, потому что жизнь у нее только началась. Эмма принадлежала к тем натурам, которые переживают так называемое позднее взросление. Не то чтобы она была безнадежно инфантильной, вовсе нет. Просто в те годы, которые другие тратят на танцы-пляски-пирушки-развлечения, Эмма была слишком серьезной. Она училась, она работала, она делала карьеру.
И сделала-таки: стала преподавательницей престижнейшего факультета университета – иностранных языков. Из школьной училки, каких множество… Она обожала французский язык! Кстати, местечко оказалось хлебным: Эмма была завалена репетиторством – ну да, она же работает в приемной комиссии. Богатые мамашки студентов не обходили преподавателей подарочками – и по случаю праздников, и без всякого повода. Эмма приоделась, заново обставила квартиру. Она стриглась и делала маникюр теперь не в самой дешевой парикмахерской. Она позволяла себе регулярно ходить в салоны красоты. Словом, она стала не без удовольствия посматривать на себя в зеркало и обнаружила, что там и в самом деле есть на что посмотреть.
Стали понятны и приятны игривые мужские взгляды, завелись два-три кавалера, с которыми она с удовольствием отправлялась в постель при каждом удобном случае, быстро наверстывая упущенное. Оказывается, мужчины очень разные, несмотря на то что делают с женщиной вроде бы одно и то же. К сожалению, а может быть, и к счастью, никто из этих кавалеров не понравился Эмме настолько, чтобы влюбиться. Они, строго говоря, ничего особенного собой не представляли: доценты, кандидаты наук… Мелкота! Кроме того, они были людьми семейными, обремененными женами и детьми, а связь с человеком семейным почти непременно чревата скандалом.
Главное же: ее любовники все оказались гораздо старше ее, а она-то была окружена множеством молодых красивых лиц. Бедняжка принадлежала к тем женщинам, которые способны любить только молодых мужчин. Эмма смотрела на свое отражение в зеркале словно сквозь дымку, скрывающую от нее новые морщинки и прочие приметы возраста. Ей казалось, что она точно так же молода, как все эти красавцы, которых она видит на лекциях и которые поглядывают на преподавательницу французского с искренним мужским интересом. К счастью, ей достался холодный ум, и этим своим умом она понимала: на семьдесят процентов их внимание основано на голом расчете – расположить училку в свою пользу. И потом, как бы ей ни нравился тот или иной студентик, в какое бы томление ни повергали плоть мысли о нем, любая связь или даже намек на связь погубит ее жизнь и карьеру. Этого Эмма допустить не могла и не хотела. Борьба с собой давалась трудно: в отличие от подруги она была женщиной отнюдь не холодной, а сексуально озабоченной. Что ж, она научилась находить разрядку в объятиях зрелых кавалеров, а в самые сладкие мгновения представляла кого-нибудь из тех молодых оболтусов, которым ставит зачет или незачет, а то и кое-кого другого. Слава богу, у нее было достаточно богатое воображение.
Впрочем, любовная биография Эммы Шестаковой пока не имеет к делу никого отношения. Сейчас важно одно: Эмма действительно была человеком нестандартных решений и поступков.
– Послушай, Галя, – сказала она, поразмыслив, – ты в самом деле хочешь знать, что происходит с твоим Валеркой?
– Да, – удивленно приподняла брови Галина, – иначе с какой бы я радости просила у тебя совет?
– Тогда вот тебе мой совет. Раздобудь в своей психушке какой-нибудь препарат, который подавлял бы сознание, а на речевые рецепторы воздействовал, наоборот, возбуждающе. И потихоньку подсыпь, подлей или как-нибудь впрысни его Валерику.
– Что-что? – растерянно спросила Галина.
– Ты не слышала или ушам своим не веришь? – усмехнулась Эмма.
– Ушам не верю, – пробормотала подруга. – Как тебе такое могло в голову взбрести?
Эмма пожала плечами, встала с дивана, на котором сидела, и направилась к выходу.
– Нет, погоди! – схватила ее за руку Галина. – Не уходи и не обижайся! Я просто… просто не ожидала такого от тебя.
– И очень хорошо, – хладнокровно ответила Эмма. – Если мы будем делать только то, чего от нас ждут, все с тоски передохнут. Между прочим, знаешь, как я мечтала о такой жизни, какую теперь веду, с уверенностью в завтрашнем дне, упорядоченной, надежной? Но если бы мне сейчас подвернулась какая-нибудь авантюра, я ввязалась бы, не задумываясь. Разумеется, если бы знала, что в финале мне светит что-нибудь существенное – деньги или положение…
– Или любовь? – лукаво предположила Галина, наслышанная кое о каких тайнах подруги.
– Любовь? – Эмма приподняла брови. – Любовь – средство, не цель. Это отличное, лучшее на свете средство для тренировки сердечной мышцы. Поэтому я готова играть в любовные игры с кем угодно и в какой угодно позиции, но приз должен быть более весомым, чем просто оргазм или обручальное кольцо. Понимаешь?
Слово «оргазм» Галина знала только понаслышке, и вообще такие разговоры ее страшно смущали, поэтому она отмахнулась от Эммы.
– Ладно, дело твое. Но ты смешная: прямо так я возьму тебе шприц с каким-нибудь нейромедиатором, положу в карман и выйду из отделения, чтобы дома мужу язык развязать? У нас знаешь какой строгий контроль?
– Значит, эта штука называется нейромедиатором? Будем знать. Что касается контроля, вынеси просто ампулу, а шприц у тебя дома и так есть. Что ты вытаращилась, снова ушам не веришь? Дурочка, я тебе дельный совет даю! Ты, конечно, уже забыла, за каким партизаном я была замужем. Из Ломакина можно было вытянуть, куда он зарплату дел, только применив к нему нейромедиатор в виде стаканá. Или даже двух стаканóв.
– Так то Ломакин, – все еще нерешительно протянула Галина. – И потом, ты же узнавала у него насчет денег. А в моем случае о деньгах и речи нет.
– Все мужики разные только в постели, а в жизни похожи до тошноты, это ты мне как опытной женщине поверь, – убеждала Эмма. – И откуда ты знаешь, что речь не идет о деньгах? Может, твой Валерка именно что нашел клад и боится в этом признаться?
С ней иной раз так бывало: ляпнет наугад и попадет в самое яблочко.
Светлейший Григорий Алексеевич в ту пору пребывал в отъезде. А Екатерина переживала затянувшееся сердечное одиночество после того, как дала отставку «царю Эпирскому» – Ивану Римскому-Корсакову. Отставлен он был за измену императрице.
