Книга Голубая роза - Яна Темиз

Даже Октай… все в нем хорошо, образован, жил за границей, заботится об Айше, любит ее, предлагает выйти за него замуж. Почему бы и нет? Он-то как раз провозглашает, что женщина должна иметь такие же права, как мужчина; ему льстит, что Айше – доктор филологии и скоро, возможно, будет доцентом. Но как-то утром, за чашкой кофе в просторном, современном доме Октая Айше в ответ на его очередное предложение остаться здесь насовсем полушутливо спросила:

– И где же будет мой кабинет?

Октай искренне удивился:

– Зачем тебе? Ты можешь пользоваться моим. Там же достаточно места.

Действительно, кабинет, как и все комнаты в доме, был прекрасно обставленным и большим, а Айше вовсе не была привередливой капризной особой. Она могла работать на уголке кухонного стола, в учительской и на любой горизонтальной поверхности. Только в последние два года – за время ее жизни в «кривом» доме – она получила возможность превратить одну маленькую комнату в подобие кабинета. Конечно, ей было не по карману обставить ее хорошей кабинетной мебелью, книги стояли на простой этажерке, а о компьютере Айше и мечтать не могла.

Но это был ее собственный мир, с ею выбранными репродукциями на стенах, с ею сшитыми шторами и любимой настольной лампой. Никакое великолепие кабинета Октая с его шикарным, двухтумбовым, сделанным под старину письменным столом, отдельным столиком для компьютера и принтера, с настоящими – и неплохими! – картинами ее не соблазняло.

А обиднее всего был его удивленный тон: что это она собирается иметь отдельную от его собственной жизнь, собственный кабинет – зачем это? Он, казалось, не предполагал, что к тридцати годам она приобрела привычки и взгляды, которые не захочет менять. Он намеревается изменить ее жизнь? Или ее саму? И если он хочет ее изменить, а не принять такой, какая она есть, то любит ли он ее? Или она ему просто очень подходит?

Эти вопросы мучали Айше не первый день. Она видела, как несчастлива в браке София, мечтавшая раньше изменить своего мужа и отчаявшаяся это сделать, и как по-своему счастлива Сибел, не желающая ничего менять в своем драгоценном Мехмете.

Вот уж в ком бы многое надо поменять! Из-за кого ей, Айше, придется выдумывать бог знает что и лгать. Да не кому-нибудь, а полицейскому. И не просто так, а по делу.

И как назло, полицейский такой приятный и, кажется, очень порядочный человек. Такому врать стыдно. Вспомнив о полицейском, Айше поняла, что не знает его имени, и стала рыться в сумочке в поисках оставленной им карточки. Только бы она оказалась здесь, а не дома под зеркалом!

Айше хотела позвонить из школы, ведь вечером придет Октай и придется разговаривать при нем. Значит, у ее вранья будет еще один свидетель. Или ей не поэтому не хочется звонить при Октае?

Карточка нашлась. Оказывается, его зовут Кемаль. Айше почувствовала, что будет с нетерпением ждать перемены, когда можно будет позвонить из учительской. Только бы версию получше, чем у Сибел, придумать! Представим себе, что это сюжет, и пусть он попробует ее разоблачить!

Глава 5. Жертва

Ее обнаружили в строящемся доме.

Точно таком же «кривом», как тот, в котором жили Сибел и Айше. Обнаружили совершенно случайно, могли бы еще неделю, а то и две не заглядывать в эту квартиру, где были практически закончены основные отделочные работы. Если бы один из штукатуров не решил, что именно в этой квартире он оставил свою рабочую рубашку, и не отправился на ее поиски, труп пролежал бы здесь еще неизвестно сколько.

Кемаль сразу подумал, что если это было преднамеренное запланированное убийство, то убийце не повезло. Ведь, выбрав такое место преступления, он наверняка рассчитывал, что у него впереди немало времени. А потом труднее установить время смерти, исчезают следы, все забывают случайные свидетели. Как правило, ни один расчетливый убийца не хочет, чтобы его жертва была обнаружена тотчас же. Чем позже, тем лучше. Уничтожаются улики, можно избавиться от орудия преступления и, наверное, попривыкнуть к мысли, что ты теперь убийца и тебе придется как-то жить с этим на совести. Если остатки совести есть.

Но большинство преднамеренных, запланированных, хорошо и тщательно продуманных убийств раскрывается. Ведь убийца воображает себя шахматистом, разыгрывающим сложную партию, а участникам будущего события отводит роль пешек, коней и ферзей. А как только доходит до дела, выясняется, что конь ходит не по правилам, одной пешки нет на месте, а слонов вообще на поле больше, чем положено. И само поле не окрашено в черные и белые цвета и не поделено на квадраты. Словом, убийцы, как реальные, так и литературные, попадаются на случайностях. На том, чего никто не может запланировать.

Вот, например, вся бригада убеждала штукатура, что его рубашка никак не могла оказаться в этой квартире. Он же там работал три дня назад, а после этого его все видели в этой самой рубашке. Более того, после штукатуров там работали маляры, и они утверждали, что никакой рубашки там нет. Если бы ее владелец не был фантастически упрям и не пошел назло всем проверять квартиры третьего этажа, то…

В общем, рубашки своей он не нашел, зато нашел труп.

Кемаль, сталкиваясь с очередным преступлением, всегда удивлялся: неужели убийца действительно всерьез рассчитывал, что все пойдет по плану? Многие из совершающих умышленные убийства были людьми не просто умными, а с высоко развитым интеллектом – почему же им не приходило в голову, что жизнь не шахматная доска? Или мысль об убийстве незаметно для потенциального преступника сужает угол обзора и лишает возможности непредвзято взглянуть на мир?

Древние римляне или греки (Кемаль всегда их путал, в чем не стеснялся признаваться!) говорили: «Кого бог хочет покарать – лишает разума». Может быть, мысль отнять жизнь у другого, пусть очень мешающего тебе человека – это и есть начало той самой божьей кары? «Наверное, все-таки это были римляне – иначе откуда мне знать эту поговорку?» – думал Кемаль. Она всплыла в памяти частично на латыни, которую он зачем-то начинал учить параллельно римскому праву. Потом, конечно, времени не хватило, забросил, а вот пожалуйста – иногда вспоминается.

«Demetat, нет, dementat, – ment, mental, да, правильно, «ум», «разум», менталитет, de – может означать отрицание. Кто такой Жан Кокто? Имя французское. Все. Хватит».

Кемаль решил думать о деле.

Решить было нетрудно, а вот настроиться и действительно переключиться на дело оказалось нелегко. Собственно говоря, начальство не требовало, чтобы он думал. Его задача была проще – обойти все окрестные дома и провести поквартирный опрос: не видел ли кто-нибудь эту девушку. Если да, то знают ли ее в лицо, где, когда и с кем она была и так далее. Работа не на один день, если учесть, что дома в кооперативе «Арыкент» высокие, десятиэтажные и многие жильцы рано уходят и поздно приходят. И почти все на машинах, значит, прохожих не разглядывают и не запоминают.

Сегодняшний день он решил посвятить домохозяйкам и пенсионерам – их можно застать днем. И они, как правило, хорошие наблюдатели, от скуки, наверное. Но, конечно, и присочинить любят. Что им еще делать? Дети, уборка да сериалы. А тут полиция девушку ищет. Грех не поучаствовать.