Книга Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

Но вернемся к нашим баранам.

Голод. Вот он, настоящий, лютый и безжалостный враг, с которым никогда не получится достигнуть примирения. Ни Батый, ни Мамай не в состоянии с ним потягаться по опустошению, приносимому на Русь с завидным упорством и регулярностью.

Главной причиной голода была крайне низкая производительность труда и полное отсутствие внятной агротехники с селекцией. Своей невеликой властью взять и приказать селянам сажать там и то, как хочется князю, Дмитрий не мог. А вот постараться поднять производительность труда – вполне мог. Там все было просто и упиралось в нехватку нормальных инструментов, а то и полное их отсутствие. Банальной косы-литовки просто еще не существовало. Да, да. Той самой простой и незамысловатой косы, без которой что в наши дни, что в XIX веке просто не мыслилось сельское хозяйство. И, как следствие, заготовить сено впрок было весьма нетривиальной задачей. С прочими сельскохозяйственными инструментами дела обстояли не лучше. Да чего уж там – обычных топоров была острая нехватка. Из-за чего бедняки, то есть, почти все население княжества, себе даже сруба поставить не могли. Вам смешно? Как же так, село и без сруба? Однако – бедность, она такая. Когда тебе нечем сделать нормальный дом, приходится обходиться куда более тривиальными решениями, оставляя срубы тем, кто богаче. Этакий публичный признак статуса и благополучия.

Что требовалось для производства инструментов? Сталь. Ну, или хотя бы железо. В те годы – крайний дефицит. Особенно в регионах с низкой плотностью населения и, как следствие, малым количеством рабочих рук. Ведь на один килограмм железа, очищенного от шлака кузнечным способом, уходило несколько сотен человеко-часов. Много это или мало? В Москве образца 1360 года проживало около четырех с половиной тысяч человек, из них порядка тысячи – взрослые. Так вот, на всю эту массу людей приходилось всего три кузнеца с дюжиной подмастерьев. И за год, если отбросить все прочие дела, они могли изготовить порядка двухсот килограмм дельного железа. То есть порядка пятидесяти-шестидесяти грамм железа на жителя города. Совершенно ничтожный показатель, особенно учитывая тот факт, что большая его часть уходила на оружие и доспехи. Почему их было так мало? Из тысячи взрослых только пять сотен были мужчинами, которые занимались самыми разными ремеслами, а частью и просто на подхвате перебивались. Три процента от взрослого мужского населения в области металлургии – это неплохой показатель, хотя абсолютные числа и выглядели совершенно ничтожно.

Понимая, что без нормальных инструментов ему не вытянуть княжество, Дмитрий подошел к вопросу с позиции выходца из далекого будущего. Посему воспользовался простенькой индийской печкой для тигельной плавки, известной в XIV веке только в мусульманском мире, каолиновыми тиглями и знаниями XXI века. Что позволило очень быстро подобрать нужные добавки и их пропорции для получения хорошего, стабильного результата. Благо, что знаний хватало[22].

После двух недель экспериментов Дима запустил на полную мощность все пять тигельных печек и уже через месяц переработал всю заготовленную летом крицу. На выходе получилось порядка четырехсот килограмм прекрасной тигельной стали. То есть двухлетний предельный объем железа, доступный для города, или пятилетний обычный. Железа, не стали.

Иными словами, применив этот сплав исторических технологий и современных знаний, Дима смог за месяц выполнить пятилетку, увеличив радикально не только количество, но и качество. Ведь тигельной стали в XIV веке в Европе не делали. А все изделия из нее либо были импортными, либо производились из импортного сырья. Иными словами – он совершил натуральное чудо, которое всецело расположило к князю изначально довольно скептически настроенных кузнецов.

Важным моментом было то, что Дмитрий не очень доверял московским кузнецам, попросту не зная, что от них можно ожидать. А ну как болтать пойдут? Или еще что учудят? Поэтому ключевой технологический процесс – загрузку тиглей и их запечатывание он проделывал самостоятельно без лишних свидетелей. Выделив для этого отдельную комнату в тереме. Туда ему подвозили тщательно размельченную крицу с древесным углем, промытый речной песок, известь и так далее. А как, что и в каких пропорциях, держалось в секрете.

Конечно, кузнецы могли и сами начать экспериментировать. Но за это Дима не переживал – подобрать состав, не зная что и для чего нужно, – было практически за гранью реальности. Тем более, предупреждая излишне наблюдательных хитрецов, он заказывал себе в несколько раз больше угля, чем требовалось. Излишки сжигал в печи вместе с дровами. Это закладывало изрядную мину под плавку – ведь много угля в тигле давало не сталь, а чугун. С промытым песком он поступал примерно так же. Подкладывал свинью в виде изрядного легирования стали кремнием, что должно было сделать продукт крепким, но хрупким. Ну и так далее. Поэтому за сохранность состава смеси Дима не беспокоился. А все остальное особого секрета не составляло – простенькая индийская печь была знакома европейцам. Они с ней во время Крестовых походов столкнулись. Только толку с того? Как делать тигли и чего в них загружать, никто так и не понял.

На выплавке стали князь не остановился.

Да, у него имелось три кузнеца с дюжиной подмастерьев, которые, после демонстрации им стали, готовы были в рот этому высокородному мальчику заглядывать. Посему он охотно их привлек для переделки стали в готовую продукцию. Вот только возможности у них были довольно скудные. Так что Дмитрию пришлось потратить еще две недели на изготовление механического молота. Привод от ворота, что вращали четыре лошади. Дешево. Сердито. Сурово и очень надежно. А главное – крайне производительно по сравнению с ручными молотками да кувалдами. За следующие пару месяцев удалось перековать все четыре центнера стали на инструменты. Пилы, топоры, косы, лопаты и так далее. Для собственных нужд, разумеется – практически вся продукция поступила на княжеские склады. Дмитрий имел очень большие виды на приближающийся летний сезон и наиболее голодный период – весну.

Кроме металлургии, юный московский князь уделял внимание и другим вопросам. Ну, насколько у него хватало далеко не резинового времени. Из более-менее серьезных в хозяйственном значении дел он смог закончить устройство небольшой химической лаборатории. Отдельно стоящий домик с вытяжкой и неплохой отделкой, чтобы всякий хлам с потолка не сыпался.

Зачем она ему? Много причин. Но для начала он решил прощупать рынок красителей. Ведь все более-менее яркие и стойкие красители везли в Европу с Востока. А он в лаборатории без особых усилий изготовил знаменитую берлинскую лазурь – простую и довольно популярную краску в свое время. Ее в 1706 году получил берлинский красильщик Дизбах, далекий от химии, алхимии и прочих причуд. То есть, фактически на коленке. Именно этим рецептом Дима и воспользовался, изготовив за зиму полцентнера этого ярко-синего порошка практически не напрягаясь. Благо, что сырья для данного красителя хватало. Конечно, можно было бы заняться и чем-то более серьезным. Однако времени и сил на лабораторию у князя практически не было – все сжирали металлургия, «потешные» войска и занятия. Ведь он занимался не только с Анной итальянским языком, но и с местным священником, что пытался обучить Диму греческому и латинскому языкам. Вот и получалось, что химическая лаборатория – небольшой факультатив для души.