Книга По ту сторону жизни - Александр Чиненков

* * *

Мёртвое тело Альбины унесли санитары, и Алсу провела остаток ночи в одиночестве. Думая о Кузьме, она пыталась убедить себя, что всё образуется. Но беспокойство и тоска не покидали её. Образ умершей соседки неотступно стоял перед глазами, вытесняя мысли о муже.

Утром за ней пришёл санитар и велел следовать за собой.

Ни живая ни мёртвая женщина прошла по коридору, медленно поднялась по лестнице и, оказавшись перед дверью кабинета, замерла. Ей вдруг захотелось заплакать, но санитар распахнул дверь и подтолкнул её в спину.

Мавлюдов встретил её хмурым взглядом и указал рукой на стул:

— Проходи, присаживайся, «дорогая».

— Нет! — вырвалось инстинктивно у Алсу. — Я не хочу видеть тебя!

— Твоё нежелание ровным счётом ничего не значит, — ухмыльнулся Азат. — Здесь выполняются мои приказы и прихоти! Так что «добро пожаловать», дорогая моя!

Алсу закрыла глаза. Ей стало дурно, а кровь отхлынула от лица. Мавлюдов схватил ее за руку и швырнул на пол, но женщина успела схватиться за спинку стула.

— Ну и? — спросил он. — Что говорила твоя соседка перед тем, как подохнуть?

— Я… ты… — Алсу с трудом проглотила слюну. — Я…

— Что она говорила тебе, выкладывай! — закричал вдруг Азат. — Я хочу знать, почему она отравилась и где взяла яд.

— Она ничего не сказала мне про это, — успела пролепетать Алсу, как сильный удар по лицу опрокинул её на пол.

— Врёшь! — взревел в ярости Мавлюдов. — Я хорошо знал эту болтливую стерву, и быть того не может, чтобы она не делилась с тобой своими мыслями! — Он принялся в остервенении избивать несчастную женщину руками и ногами, изрыгая чудовищные проклятия.

Азат истязал Алсу чуточку больше, чем намеревался. А когда запал спал, тяжело дыша, спросил:

— И… чего ты дожидаешься от своего заточения? Может, тоже хочешь подохнуть, как муха, так скажи?

Алсу встрепенулась и приподняла голову. Азат, сам того не желая, не смог подавить внезапно охватившее его волнение. Испуганным движением он провёл пальцами по пуговицам халата и, желая замаскировать замешательство, сказал:

— Не рекомендую демонстрировать мне свою гордыню… Здесь такие, как ты…

Дверь кабинета распахнулась. Вошёл человек в белом халате и с такого же цвета лицом. Едва переступив порог, он сказал:

— Выслушаешь меня, Азат Гумарович?

Лицо Мавлюдова вытянулось, и он сразу же утратил интерес к лежавшей на полу Алсу.

— Ну, выкладывай, что стряслось.

Вошедший, растерянный и подавленный одновременно, едва смог выдавить из себя:

— Умерла мать товарища Дымова…

Мавлюдов подался вперёд и, ничего не понимая, уставился на коллегу.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? — побледнев, выкрикнул он.

— Только сейчас подохла старуха.

— И что, нельзя было её спасти?

— Делали всё возможное, но…

В кабинете повисла мёртвая тишина. Мавлюдов выглядел растерянным ребёнком, над которым нависла реальная опасность, и он не знает, как избежать её.

Молчание нарушила заглянувшая в кабинет медсестра.

— Азат Гумарович, к вам на приём просится очень важный товарищ, — сказала она. — Он требует немедленно провести его к вам и ничего не хочет слышать о вашей занятости.

— Хорошо, приведи его, — сказал Мавлюдов и, повернувшись к замершему посреди кабинета коллеге, спросил: — Кто ещё знает про смерть старухи кроме нас с тобой?

— Не знаю, я зашёл в палату и застал её мёртвой, — вздохнул тот, смахивая платочком пот с лица. — Я сразу же запер палату на ключ и бегом к вам.

— От чего она могла умереть? — спросил Мавлюдов. — Она же…

— Ей перелили кровь Сафроновой, — ответил осторожно доктор.

— Так она же подохла, чёрт вас всех подери!

— Она ночью подохла, а днём её кровь перелили старухе.

— Значит, пациентке перелили отравленную кровь?

— Выходит, что так, — лицо доктора сделалось пепельно-серым. — Простите, Азат Гумарович, недоглядели. Кто же предположить мог… У Альбинки ведь уже много раз кровь выбирали.

— Чем отравилась Сафронова, установили? — прорычал злобно Мавлюдов. — Как она раздобыла яд? Кто ей дал его?

— П-понятия не имею, — опустил голову доктор. — Может, она как-то украла яд в лаборатории?

— Как она могла это сделать? — наседал яростно Мавлюдов. — У нас что, проходной двор? Яд повсюду валяется без присмотра и любой может взять его?

— О-она ведь медсестрой у нас работала и знала, где его найти, — попятился к двери доктор. — Но-о-о… я разберусь, Азат Гумарович, обязательно разберусь!

— Стой! — рявкнул Мавлюдов, и доктор замер. — Сколько было лет старухе?

— Девяносто три, — ответил тот трясущимися губами.

— Сколько? — переспроси Мавлюдов, округлив глаза.

— Девяносто три, так в истории болезни записано, — повторил доктор. — Она пережила два инсульта и…

— А вот это замечательно! — вздохнул облегчённо Мавлюдов. — Лично сам вскрой старуху. Причину смерти укажи — кровоизлияние или тромб. В заключении всё вали на её «изношенное» сердце! Учти, если у меня будут неприятности, ты отгребёшь у меня ещё больше!

— Я всё понял, Азат Гумарович, — попятился к выходу доктор. — Всё сделаю как надо. Комар носа не подточит. Я…

— Стой! — остановил его Мавлюдов и кивнул на притихшую на полу Алсу. — Отведи красотку в её «апартаменты» и… Скажи санитарам, чтобы всё там тщательно обшарили. Вдруг Сафронова не весь яд вылакала и что-то там оставила…

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл сурового вида мужчина в форме сотрудника НКВД. Мавлюдов любезно улыбнулся и жестом приказал доктору выйти, а сам поспешил к вошедшему с протянутой для пожатия рукой.

10

— Товарищ Гарин? — Мавлюдов со страхом уставился на гостя. — Вы… вы…

— Чего таращишься? — буркнул тот, усаживаясь на стул. — Непривычно видеть меня в твоём гадюшнике?

Лицо Мавлюдова вытянулось и сделалось плаксивым.

— Ну, зачем вы так, — вздохнул он. — Мы здесь занимаемся научными изысканиями, товарищ старший майор, и ещё людей лечим.

— Все, кого ты здесь лечишь, в большинстве своём гады, — презрительно поджал губы Гарин. — Стало быть, и лаборатория твоя гадюшник!

— Ну… — Мавлюдов заискивающе улыбнулся и развёл руками.

Гарин достал из кармана пачку папирос и, не спрашивая разрешения, закурил.

— Вижу, не рад ты меня видеть, товарищ Рахимов, — сказал он, выпуская в потолок струю дыма. — Твоя морда сама о том говорит.