Книга Операция "Булгаков" - Михаил Ишков

Заведующий редакцией посочувствовал:

– Вы не дойдете до него, голубчик.

– Ну, так я дойду до Надежды Константиновны! – воскликнул я в отчаянии. – Мне теперь все равно. На бульвар я больше никогда не пойду ночевать».

«…И я дошел до нее.

В три часа дня вошел в кабинет. На письменном столе стоял телефонный аппарат.

Надежда Константиновна в вытертой какой-то меховой кацавейке вышла из-за стола и посмотрела на мой полушубок.

– Вы что хотите? – спросила она, разглядев в моих руках знаменитый лист.

– Я ничего не хочу, кроме одного – совместного жительства. Меня хотят выгнать. У меня нет никаких надежд ни на кого, кроме Председателя Совета Народных Комиссаров. Убедительно вас прошу передать ему это заявление.

И я вручил ей мой лист.

Она прочитала его.

– Нет, – сказала она, – такую штуку подавать Председателю Совета Народных Комиссаров нельзя!

– Что же мне делать? – спросил я и уронил шапку.

Надежда Константиновна взяла мой лист и написала сбоку красными чернилами: «Прошу дать ордер на совместное жительство». И подписала: «Ульянова». Точка.

Самое главное, Ваня, что я забыл ее поблагодарить.

Забыл!!

Криво надел шапку и вышел».

«…В четыре часа дня я вошел в прокуренное домовое управление.

Все были в сборе.

– Как? – вскричали все. – Вы еще тут?

Я зловеще поинтересовался.

– Так вы все еще желаете моего вылета? Как пробки? Да?!

Я вынул лист, выложил его на стол и указал пальцем на заветные слова. Барашковые шапки склонились над листом, и их мгновенно разбил паралич. По часам, что тикали на стене, могу сказать, сколько времени он продолжался.

Три минуты.

Затем председатель ожил и завел на меня угасающие глаза.

– Улья?.. – спросил он суконным голосом.

Опять в молчании тикали часы.

– Иван Иваныч, – расслабленно молвил барашковый председатель, – выпиши им, друг, ордерок на совместное жительство.

Друг Иван Иваныч взял книгу и, скребя пером, стал выписывать ордерок в гробовом молчании».

«…сколько лет я прожил в той комнате. Сейчас не помню… около восьми…

Самое главное, Крупскую тогда забыл поблагодарить. Неудобно как…

Благодарю вас, Надежда Константиновна».

Глава 6

Аналитика подсказала – третьим лишним в ту роковую ночь на Гоголевском бульваре оказался охранник, приставленный к Сталину. В таком случае есть смысл поискать его отчет среди переданных мне материалов.

Так я наткнулся на папку, на титульном листе которой было выведено – «Протокол допроса», ниже неразборчиво, изрядно выцветшими чернилами, номер и фамилия…

Что-то тормознуло меня – какая-то, выражаясь словами Трущева, подспудная, перехватывающая дыхание антимония. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сложить буквы в знакомое словосочетание «По-ны-рева Ивана Нико-ла-евича», затем еще столько же, чтобы осознать ценность открытия.

Я раскрыл папку, на первом – титульном – листе уже однозначно читалась фамилия. Дата была замазана как и последние две цифры года, хотя ниже вполне ясно указывалось – год 1940-й и месяц – июль. Выходит, документ был составлен уже после смерти Булгакова?

Судя по нумерации, многих страниц не хватало. На полях встречались сделанные от руки пометки.

* * *

Протокол допроса

22 июля 1926 года

НКВД

Отдел… Секретный к делу…

1940 г. сентября месяца 22 дня, Я, следователь 2 отд. ГУГБ НКВД (СПО) Гендин допрашивал в качестве обвиняемого (свидетеля) гражданина Понырева И. Н. (он же Попов, Бездомный, Безродный, Беспризорный, Покинутый, Понырев, Тешкин) и на первоначально предложенные вопросы он показал:

1. Фамилия – Понырев.

2. Имя, отчество – Иван Николаевич.

3. Возраст (год рождения) – 1901.

4. Происхождение (откуда родом, кто родители, национальность, гражданство или подданство) – сын крестьянина Понырева Николая Демьяновича, проживающего в Подольском уезде Московской губернии.

5. Местожительство (постоянное и последнее). – М. Левшинский пер., д. 4., кв. 1.

6. Род занятий (последнее место службы и должность) – Институт мировой литературы, профессор.

7. Семейное положение (близкие родственники, их имена, фамилии, адреса, род занятий до революции и последнее время). – Женат первым браком. Фамилия жены – Суздальцева Нина Власьевна, дом. хоз.

8. Имущественное положение (до и после революции допрашиваемого и родственников). – Не имею.

9. Образовательный ценз (первонач. образование, средняя школа, высшая, специальн., где, когда и т. д.) – ц.-п. школа в деревне Томилино Подольского уезда, затем реальное училище, которое не закончил, коммунистические курсы при Промышленной академии в 1924 г., истфак МГУ 1934 г.

10. Партийность и политические убеждения – член партии с 1933 г. Политику ЦК разделяю полностью. Вижу массу недостатков в современном быту, но уверен, что партия в ближайшем будущем справится с ними.

11. Где жил, служил и чем занимался:

а) до войны 1914 г. был молод. Принимал участие в работе пролетарского поэтического кружка в Подольске. На правах слушателя;

б) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось – в Февральской революции активного участия не принимал. С Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г. работал на заводе Зингера;

в) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 г. – активно поддерживал установление советской власти. С Октябрьской революции 17 г. по настоящий день – с конца 1919 г. проживаю в Москве.

12. Сведения о прежней судимости (до Октябр. революции и после нее). – Не имею.

Записано с моих слов верно: записанное мне прочитано

Иван Понырев (см. лист 2-й).

Показания по существу дела:

Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. после приезда в гор. Москву. Вступил в группу пролетарских поэтов «Кузница». Своих убеждений не изменил, только усугубил с помощью учебы и самовоспитания в духе пролетарского интернационализма и требований истории.

Знакомство с гражданином Булгаковым М. А. подтверждаю.

Насчет поджога Писательского клуба, заявляю – это наглая клевета!