Книга Другая, следующая жизнь - Светлана Федотова-Ивашкевич

– Конференцию! Конференцию делай! – Андрей заорал на нее так, словно именно она совершила страшное преступление – послала Рашида Гатауллина в Москву в такое время. Ком в горле лопнул и исчез.

Уже через полчаса партнеры сидели в кабинете Андрея. Рашид сопел в динамики, присутствуя виртуально.

– Ну, че, бля, – начал совещание Дмитрий Бирюков, – приплыли.

– Димитрий, соблаговолите выражаться культурно, – сказали динамики голосом Рашида – тот не терпел вульгаризмов.

– Хорошо. Просрали полимеры, – Бирюков лез в бутылку. У него внутри были свои черные шарики, и ему тоже хотелось драться или по крайней мере выражаться непарламентски. В той, другой жизни он окончил филологический факультет и потому имел слабость к емким простонародным фразам.

– Просрали полимеры – вообще ни при чем. Версии, – направил Андрей разговор в конструктивное русло.

– До сентября 2009 года у нас будет третья смерть, – лениво сказал динамик голосом Гатауллина.

Партнеры уставились друг на друга.

– Поясни! – взревел Бирюков.

– Так старая примета: если произошли две смерти за короткий период, значит, жди третью. И будет она в течение года с момента первой, – Рашид, как и большинство бизнесменов, верил в самые дикие приметы. – Поэтому если кто-то близкий умирает, то весь год молятся, чтобы он больше никого с собой не забрал, а то покойников будет трое.

И Рашид стал приводить примеры, в которых жизнь и смерть его многочисленной родни укладывалась в эту простую формулу.

– Ну, допустим, Шура нам был близким человеком, а Коновалов-то? – не согласился Бирюков.

– Переменю формулировку: не близкий человек, а человек одной системы, – и Рашид привел примеры из жизни своих многочисленных бизнесов.

Умер вахтер на заводе, которым владел Гатауллин. Через месяц произошел несчастный случай со смертельным исходом в цехе, а через полгода директор утонул на рыбалке. Или вот еще: операционистка в филиале банка умерла от родов. Коллеги на 40 дней поехали ее помянуть на кладбище, а когда поехали обратно, то врезались в дерево прямо на выезде. И еще три трупа.

– Получается четыре покойника! – Бирюкову не нравился этот разговор.

– Хорошо, – вздохнул Рашид, – мертвых может быть больше трех в течение года, но там где два – всегда будет три. И хочу отметить, что самые опасные дни как раз те, в которые принято поминать, – 9-й и 40-й дни. Что-то есть в этих цифрах.

Партнеры помолчали.

– Ближе к делу, коллеги, – Андрей начал рисовать квадратики на листе бумаги, – нам нужно знать точно: это рука судьбы или это рука кого-то еще.

– Что ты имеешь в виду?

– Случайны ли эти смерти.

– А, что, есть подозрения?

– Прямых улик нет, – ответил Андрей. Ему не хотелось самому говорить про свои подозрения. Какие-то они были детские. Поэтому нужно было подвести партнеров к этой теме, чтобы кто-нибудь из них высказал его предположение. Но особых усилий для этого даже не потребовалось.

– А у меня есть! – Бирюков откинулся на кресле. – Самоубийства связаны, это же ежу понятно. И в той, и другой записке есть слова: «Не поминайте лихом!» «Повтор как стилистический прием» – у меня так курсовая работа называлась. Так вот «Не поминайте лихом!» – это улика, фактически роспись убийцы.

Динамики хрюкнули:

– Парниша, у нас есть видеосъемка самоубийства и в том, и в другом случае.

Андрей решил вставить свои подозрения:

– В том-то и дело. Смотрите: много ли вы знаете самоубийц, которые бы записывали свою смерть на видео? Им уже все равно. Их на записку-то хватает с трудом, а здесь… Мне это напоминает парад самоубийств после августа 1991 года, когда четыре или пять человек из коммунистического ареопага покончили с собой. Один за другим они выбрасывались с высоты. Им по телефону звонили, говорили кодовое слово, и они – фьють – и выполняли приказ.

– Отпадает, – включился Рашид, – я водку пил со Степанковым, он как раз все эти дела расследовал. Никакой связи между ними не нашли. И не все они выбросились из окна, а только двое. Один застрелился. Другой повесился. И промежуток между самоубийствами был большой: все это длилось около года, а не каждую неделю – труп.

– «Не нашли» – не значит, что связи не было. Просто не там искали и не то, – Бирюков стал «вещать», так про себя Андрей называл тот тембр голоса, которым стал говорить партнер. – В свое время я был на семинаре по нейролингвистическому программированию. Я на всю жизнь запомнил некоторые его постулаты. Например, роль взглядов. Не взглядов как мировоззрения, а взглядов глазами. Взглядом можно так промаркировать человека, что он запомнит это на всю жизнь.

Андрей тоскливо посмотрел в окно: Бирюков сел на любимого конька и потому мог говорить часами.

– Одна из лекций семинара так и называлась «Доведение до самоубийства», – сегодня Бирюков решил быть конструктивным. – Производится чисто филологическими приемами. Механизм прост. Втираешься человеку в доверие, залазишь ему, условно говоря, под кожу, а потом – хрясь – и говоришь ему, что он никто. И не сразу, постепенно, может, через год или два, он сам решает больше не жить. Я подошел к профессору после лекции и говорю: «Как же так? Так ведь мы сейчас переубиваем друг друга», – а он ответил: «Дмитрий, для того чтобы достичь уровня, чтобы произвести то, о чем я вам сегодня рассказывал, нужно много работать и учиться. Быть очень внимательным. Расти. И когда ты будешь к этому готов, ты сам не сможешь принести вред человеку». «Мерзавцу смогу», – говорю я. «И мерзавцу не сможешь», – ответил он. В общем, я к тому клоню, что есть методики воздействия на психику, которые не являются фантастикой. И коммунисты этими методами могут владеть.

– Друг мой, – голос Рашида стал ласковым – явный признак, что сейчас разнесет аргументы собеседника в пух и прах. – Мы много раз говорили с тобой о вреде образования. Поговорим и сейчас. Наводящий вопрос: сколько стоили ботинки того лектора?

– Да ты че, это же 93-й год был. Я, че, помню, что ли?

– И богат ли он сейчас?

– Слышь, ты, я тебе кто – папа римский, все знать?! – Бирюкову вопрос очень не понравился.

– Огромное. Если такая методика действительно существует и он ею владеет, то к настоящему времени должен быть сокрушительно богат. Так богат, что все мы знаем его в лицо и по имени. Это был Потанин? А, может быть, Абрамович?

– Связь-то какая между деньгами и самоубийствами? – Дима картинно вытаращил глаза, чтобы собеседник мог наглядно понять, как он глуп, но Рашид этого не мог видеть.

– Да самая прямая тут связь. Если ты кувалдой можешь кувшин разбить, так и гвоздь ею же забьешь. Иными словами, если у тебя есть что-то, чем ты можешь разрушить, то этим же ты можешь и создать. Есть великий закон симметрии, в который я верю больше, чем во что бы то ни было другое. Можешь довести до самоубийства, значит, сможешь так выстроить свои отношения с людьми, что они тебе понесут деньги, золото, бриллианты и еще и будут счастливы от этого. Если ты живешь в нищете, значит, грош цена твоим филологическим умениям.