Книга Тайный код Кёнигсберга - Андрей Пржездомский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшиеся дни прошли в увеселениях и «потехах». Для гостей демонстрировалась звериная травля, совершались совместные поездки в загородную резиденцию Фридрихсхоф и морскую крепость Пиллау[37], была проведена охота на лосей.
Из книги Кретинина «Прусские маршруты Петра I». Калининград, 1996 год
«Между тем развлечения продолжались. 25 мая курфюрст пригласил послов в свой зверинец, “смотреть звериной потехи, которая была на потешном дворе, близ курфюрстова двора и сада”… “…в тот двор сделаны трое ворот, да из стены три окна. Из тех окон выпущены во двор три медведя, а на дворе стояли юнец дивий да бык; и те медведи сразясь дрались, и юнец гораздо медведей бил и рогами метал, которые видя свою немочь, бегали от него, как могли…”»
Руины кёнигсбергского замка. 1967 год
Наконец, уже после прощальной аудиенции у курфюрста, на которой также присутствовал «знатный волонтер Петр Михайлов», на посольской яхте, стоящей на Прегеле, переговоры увенчались подписанием договора о дружбе и торговле. Бранденбургский курфюрст и русский царь сошлись на том, что статью о союзе в письменный текст договора они включать не будут, чтобы не вызвать неудовольствия со стороны Швеции, которой договор мог сделаться известным, а ограничатся словесным взаимным обещанием помогать друг другу «против всех неприятелей общих и паче прочих шведов».
Порукой крепости договора, по словам курфюрста, должна была служить совесть обоих государей. Потому что, «кроме Бога, нет на свете судии, который мог бы судить государей», в случае нарушения договоров. Петр и Фридрих подали друг другу руки, поцеловались и скрепили соглашение клятвой.
Из письма бранденбургского курфюрста Фридриха русскому царю. 1699 год
«…Его курфюршеская Светлость уверяет при этом и то, что так как он проникнут необыкновенным личным уважением и почтением после неоцененного знакомства в Кёнигсберге, то он будет всеми мерами и всеми мыслимыми способами стараться поддерживать уже с незапамятных времен заключенные, никогда не нарушаемые и недавно подтвержденные доверие, дружбу и дорогое соседство между светлейшими предками Его Царского Величества и светлейшим курфюршеским домом Бранденбургским…»
Цену курфюршеской клятвы Петр понял значительно позже. Искренне веря в прочность «великой и тайной персональной дружбы» с Фридрихом, помня пышность и торжественность приема, оказанного ему в Кёнигсберге, Петр I рассчитывал на поддержку бранденбургского курфюрста в разыгравшейся вскоре Северной войне. Тщетно Петр взывал к данной друг другу клятве. Курфюрст, ставший к тому времени прусским королем, отделывался пустыми обещаниями и не оказал никакой помощи своему «великому соседу».
Как отмечалось в одной из хроник, «русский монарх должен был напрягать все силы своего гения, чтобы не дать погибнуть своему государству под стремительным натиском “последнего викинга”». И в этой борьбе Петр оказался один на один с вышколенной армией Карла XII и армадой шведского флота. Называвший себя «братом» и «другом» Петра прусский король с легкостью предал данную им клятву. Предательство Фридриха надолго осталось в памяти Петра I, и теперь уже пышные и поражающие воображение приемы не вводили его в заблуждение. Цену им он понял: за изяществом слов и изысканностью торжеств было скрыто стремление увести от главного, хитроумной игрой создать видимость честной и правдивой дипломатии.
* * *
С тех пор как мы с Виктором «обследовали» развалины кирхи на берегу Замкового пруда, прошло много лет. На том месте, где возвышались когда-то ее руины, стоит трехэтажное здание телерадиокомпании «Калининград» в стиле построек советской эпохи. Бесследно исчезло то, что оставалось еще в 1960-х годах от бывшего Королевского замка. Немного изменил свои очертания Замковый пруд, называющийся теперь Нижним. Вокруг него стоят однотипные пятиэтажки и лишь кое-где возвышаются более современные дома-башни.
Ничто не напоминает нам в этом уголке Калининграда о пребывании некогда здесь великого русского царя, целеустремленного и волевого, умного и напористого, но нередко жестокого и сумасбродного… Царя, который решительно отстаивал интересы России и никогда не шел на поводу у противников ее усиления. Он был доверчив, но не глуп, чтобы понять, кто является истинным другом, а кто, прикрываясь личиной доброжелательства, стремится ослабить великое государство и подчинить его заморским интересам.
Впрочем, кое-что напоминающее о выдающемся российском государе можно встретить на берегу старого пруда – рядом с урнами возле летнего кафе с пестрыми зонтами над столиками нет-нет да попадется пустая пачка из-под сигарет с золотистым изображением двуглавого орла на белом фоне и надписью «Петр I».
Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни.
День был жаркий. Большинство горожан стремились поскорее покинуть раскаленный и пыльный город, выбраться из душных улиц и квартир на море, окунуться в освежающие волны Балтики, а потом полежать на берегу, наслаждаясь прохладой и приходя в себя от нестерпимой жары.
Мы с моей четырехлетней дочкой Ниной за время отдыха в курортном Зеленоградске успели накупаться в холодной морской воде и решили на несколько дней перед возвращением в Москву остановиться в Калининграде. Жили мы в самом центре города, в гостинице Межрейсового дома моряков[38] на площади Победы. Дни проводили в прогулках по городу, иногда забираясь в самые глухие и заброшенные места.
Межрейсовый дом моряков
Буклет Музея янтаря. 1984 год
Этот летний отпуск наша семья впервые проводила раздельно: я с дочкой отдыхал на Балтийском море, а моя жена Оля с месячным Сережкой осталась дома, в Москве. Так мы порешили на «семейном совете» вместе с бабушкой и папой: они как-нибудь уж справятся без нас, а мы с дочкой должны были набраться новых сил и впечатлений на предстоящий год. Вот и набирались, блуждая по калининградским закоулкам, прогуливаясь по паркам и осматривая сохранившиеся руины старинных построек и остатки оборонительных сооружений.
В тот неимоверно жаркий августовский день мы прогуливались с Ниной вдоль Верхнего озера, в блестящей глади которого отражалась буйная зелень деревьев и черепичные крыши старых двухэтажных домиков. Пройдя мимо Музея янтаря, расположенного в громадной круглой башне «Дер Дона», мы свернули на площадь Маршала Василевского, пересекли ее наискосок и вышли к небольшой узкой улочке, пролегающей между неприглядного вида домами с обвалившейся штукатуркой на стенах и забитыми грязной фанерой окнами.
