Книга Жизненный круг - Ирина Кедрова

Мечтал он, что сын тоже в строители подастся. Работа тяжелая, но когда дом поставишь, и люди в него с радостью въезжают, чувствуешь свое великое значение. Рабочий человек делом гордится! И не беда, что Генка пока еще этого не понимает: сам он тоже не сразу все понял. Теперь-то люди уважительно его Николаем Петровичем величают, к советам его прислушиваются. Бригадир – он не только на работе командир, он и в личной жизни своей бригады слово имеет. Если бы ему в молодости подучиться, совсем бы другой разговор был. Однако и так есть, чем гордиться.

Про болезнь свою давешнюю вовсе забыл, хотя время от времени она о себе напоминает: то один армейский друг умер, то другой тяжело заболел. Николая болезнь не трогает. Однажды, когда дочка, готовясь к экзамену по истории, бойко рассказывала про первую советскую бомбу, вспомнил он тот ярко-жгучий свет и образ злополучного гриба. Вот ведь, он-то оказался невольным участником испытаний бомбы. Воспоминание это вызвало в нем потребность выпить чего-нибудь покрепче и рассказать жене о страшном событии. Только Нюра, занятая домашними делами и боявшаяся, что муж «уйдет в загул», слушать не стала, оборвав его словами: «Не нашего ума дело – государственные дела обсуждать. Ты бы, Коля, лучше кран на кухне починил». Пришлось ей подчиниться.

Весна наступила рано. Вместе с ней пришли новые заботы. Бригада Николая достраивала очередной дом – самый высокий в городе. Скоро появятся здесь члены приемной комиссии: будут долго присматриваться, выискивать недоделки, грозить штрафами и отсрочкой приемки. Потом посидят ладком и придут к выводу, что дом, в общем-то, готов, а город нуждается в новых квартирах. Не любил Николай эти комиссии: нервов много отбирают, даже при том, что бригада работает на совесть. Перед комиссией следовало душевных сил набраться, проверить, все ли готово, есть ли неполадки, продумать ответы на возможные вопросы.

Стоял Николай в раздумье на верхнем этаже. Устав от тяжких мыслей, любовался округой. В селе с высокой горы далеко вдаль видны просторы необъятные, а в городе такое редко бывает. Сейчас повезло, смотри в разные стороны, любуйся, как город разрастается. Центральные маленькие улочки с одно и двухэтажными деревянными и каменными домами окружены новыми районами. Много построено пятиэтажек, в основном блочных, сейчас же ставятся многоэтажные панельные дома. Квартирки в них, конечно, тесноваты для нормальной жизни, зато отдельные. По всей стране кончается время коммуналок и жилищных неудобств.

Калуга – замечательный город, более шестисот лет стоит. Может, не такой древний, как другие, а событиями богат. Здесь витал дух бунтарства со времен Ивана Болотникова, когда не захотели калужане подчиниться боярской Москве и укрыли атамана. Только крестьянский предводитель, наверное, по неразумению, ушел от них в Тулу, где и был разбит. Знала Калуга и мятежного Лжедмитрия, второго по счету, при котором горожане готовились выступить против ненавистного Шуйского, а потом и против польского королевича, вызванного на Москву. А ведь кем был, по сути, Лжедмитрий? Казацким он был царем, то есть из наших – простых людей. Мысль эта нравилась Николаю, укрепляла в нем убеждение, что простому человеку, имеющему голову на плечах и умелые руки, везде место найдется. Да вот хотя бы Константин Циолковский? Разве без него, калужского изобретателя, развилась бы отечественная космонавтика? Калужане чтят его память, дом, в котором он жил, охраняется. Небольшой домик – деревянный, а вот стоит с начала века! Будут ли через сто лет стоять дома, построенные Николаевой бригадой?

Думал Николай о городе и домах, им построенных, и к детям мысль его не раз обращалась. Что-то сегодня больше о сыне думается. Генка раньше все в космонавты метил, гордился однофамильцем Егоровым, биографию его изучал. Когда в городе открыли музей истории космонавтики, Генке семь лет было. Еще тогда малец просил: «Папа, пойдем в музей, я тоже космонавтом буду, и про меня там тоже станут рассказывать». Смешной был пацан. Сейчас поостыл в мечте своей детской. Кем станет, пока неясно.

– Николай Петрович? – услышал он от внезапно появившегося на площадке незнакомца. – Я к вам.

Перед ним стоял высокий парень лет двадцати. Куртка аккуратно застегнута на все пуговицы, рукава короткие и открывают запястья крепких рук. Брюки, слегка расклешенные, как сейчас носит молодежь. Густые светлые волосы развеваются на ветру. Непокорный взгляд выдает человека самостоятельно мыслящего и независимого.

– Кто это тебя сюда пустил? – недовольно спросил Николай, оторвавшийся от мыслей о сыне. – Нечего по недостроенному дому болтаться. Чего надо?

– Меня зовут Алексеем Михайловичем Деркачевым, – представился незнакомец.

– Ну и что? На работу к нам устраиваться пришел? Так это не здесь, а в кадры надо, – сказал и вдруг осекся, поняв, что фамилия парня ему хорошо знакома. Михаил Семенович Деркачев – полковник из-под Воронежа, и это, стало быть, сын полковника, точнее, сын Аллы Дмитриевны и его, Николая. Он даже растерялся. Однако держался твердо, лишь чуть заметное подрагивание верхней губы показало незнакомцу его состояние.

– Вы не бойтесь, я к вам домой не ходил. Мне с вами поговорить надо, – Алексей подошел близко к Николаю, и тот заметил у парня такое же легкое губное подрагивание. – Мама умерла, а перед смертью сказала, что у меня есть второй отец. Вы не думайте, мне от вас ничего не надо. Мы с отцом нормально живем. Он ничего не знает. Мне вас увидеть важно, какой вы, узнать. Мама говорила, что сильный и добрый. Если что, сказала, к нему поезжай: он поможет.

– Ну что ты мельтешишь? – оборвал Николай. – Взрослый уже, не маленький. Мать, говоришь, умерла? Хорошая была женщина. Пойдем вниз, посидим, о себе расскажешь.

Пытался он спрятать свою неловкость и растерянность. Вот пришел незнакомый парень и сказал ему: «вы – мой отец», и еще спросит: «что же ты, папа, обо мне не беспокоился?». Что ему ответить? Что не до него было? Что не хотелось беспокоить себя мыслями о сыне? Нет, не так это. И не объяснишь, что мальчик этот выросший – чужой ему человек, а дома есть у него дочь и сын. Отец примером для них должен быть. А какой он пример? Настрогал на стороне ребенка, и в кусты. Объясняй, что доброе дело малознакомой женщине сделал, и потом боялся семейный покой нарушить. Несерьезно это. «Подлец ты, Николай Петрович, и точка!» – поставил сам себе диагноз. Спускались по лестнице рядом незнакомые друг другу отец и сын, и каждый хотел понять другого, и боялся, что не поймет. Вышли из дома на улицу.

– Пойдем в столовую за углом, поговорим о жизни, – предложил Николай. – Ты к нам надолго?

Он повел неожиданного гостя на застроенную рядом с новым домом улицу, на которой разместились магазины, кафе и небольшая рабочая столовка. В эту столовку строители нередко заходили пообедать. За год, что работает в этом районе, он отлично изучил столовское меню: недорогое, однообразное, сытное. Работницы здесь – женщины простые и трудолюбивые – привлекали доброжелательностью и радушием. «О чем думаю?» – остановил свои мысли Николай, прислушиваясь к словам Алексея.

– Нет, я вечером уезжаю, – спокойно говорил тот. – Отец, наверняка, волнуется, не знает, куда я пропал. Я ведь ему сказал, что пару дней у приятеля поживу. Боюсь: завтра начнет меня разыскивать. После маминой смерти он сначала потерялся, за меня стал бояться, а сейчас ничего.