Книга Девочка-мебель - Евгений Енин

– Не буду я жить на дереве, как макака голозадая, – шипела фея штор фею домашних тапочек, – как хочешь, так и строй эту, как её? Как они её называют? Избу? Да, избу. И чтобы со всеми удобствами!

– Да какие же тут удобства? – блеял фей домашних тапочек. – Велюровая моя, здесь нет горячей воды. И даже холодной. Вообще! Я всю деревню этих землероек обошёл, ни в одной избе нет.

Фея штор коротко, но увесисто на него глянула.

– Хорошо, хорошо, тюлевая моя, – фей аж присел, испугавшись того, что начал перечить подруге, – у нас будет, у нас всё будет!

– Тьфу, к медведям жить уйду, – сплюнул он, стоило фее штор отойти в сторонку. – Чтобы ни одна зараза меня не спрашивала, где здесь тёплый сортир.

По первому времени феи бегали к своим соседям, гномам, за каждой мелочью. Выросшие в благоустроенной квартире, они понятия не имели, как устроена деревенская жизнь. Гномы только радовались: каждый час как цирк приехал.

В первый же вечер фей выключателей сначала гномов огорошил, а потом довёл до истерики, растерянно выспрашивая, почему люстра улетела, и как её вернуть. Да, такая яркая, жёлтая, круглая, вон туда свалилась. А когда ему дали свечку, он долго пытался включить её как фонарик.

Получив картошку на семена, феи умудрились почистить её, порезать, пожарить, упаковать в пакетики, зарыть, вырыть, съесть, и пойти хвастаться к гномам:

– Какой у нас хороший урожай. Только мы не поняли, почему картошку нужно сначала зарывать в землю, почему нельзя съесть сразу?

Осенью фей горячих батарей, когда по ночам уже начали прихватывать морозы, спросил:

– А когда здесь включают отопление?

Ему объяснили, что отопление здесь печное, когда хотят, тогда и включают. На вопрос «как?» какой-то гном, не подумав, хмуро буркнул:

– Берёшь и поджигаешь, тупилка городская.

И фей батарей радостно поджёг свой дом. Всего же сгорело четыре дома, потому что он, согрев замёрзшие ладони, успел поделиться открытием с соседями, пока гномы его не поймали и не заткнули рот брюквой, чтобы он перестал советовать.

А Марку было ещё хуже. Квартирные феи картошку в клубнях, то есть целиком, хотя бы видели. А также морковку, апельсины и яблоки. Ну и прочие растения. Что не мешало им думать, что они растут в холодильнике. А вот куриц они видели только четвертинками. Молоко – в пакетах, а не в коровах. Свинину – в вакуумной упаковке, в виде бекона и ветчины.

* * *

Лежавшие в луже грязные от хвостиков до пяточков свинки радостно улыбались новому свинопасу. Марк, упёршись правой рукой в стену свинарника, левой себе в колено сосредоточенно блевал.

– И мы, мы, это, это… И мы это едим! – хрипел он, не на выдохе, а на вдохе, в перерывах между приступами.

Хрюшки согласно хрюкали. Тошнота с новой силой выворачивала Марка наизнанку.

А всё потому, что он спросил у феи-крёстной, за шиворот приволокшей его к свинарнику:

– Что это?

Понимаете, он спросил: «что это?», а не «кто это?». По уши занятый дворцовыми интригами, свиней он не видел даже на картинках.

– Это? – усмехнулась Августа. – Это, сатрап недоделанный, котлеты, – показала она, – вот это колбаса, которая в чёрных пятнах, зовут Зойка, а вот там ветчина лежит, хрюкает. Мясо это, свинина, понял, вождь авторитарный? Свинина в виде свиней. И ежели они у тебя за лето в два раза не потолстеют, я тебя самого на холодец пущу. Усёк, диктатор марионеточный?

Марк свёл, наконец, в своей голове образ сосиски с источником сосисок. Грязным, вонючим и хрюкающем. И его затошнило. Чем он и развлекал себя и свиней до самого вечера. Никто ещё в гномьей деревни не начинал карьеру свинопаса с пятичасового марафонского блевания.

Очнувшись утром, Марк попытался сбежать. Куда угодно. Сказать: «куда глаза глядят», нельзя – после вчерашнего глаза у него совершенно не глядели. Но был выловлен Августой на подходе к пастбищу, и возвращён на рабочее место с помощью волшебной палочки. Волшебной палочкой на этот раз служил выломанный в ближайших кустах дрын. Свиньи приветствовали Марка радостным хрюканьем, чем доказали своё интеллектуальное превосходство. Он ещё надеялся от работы свинопаса как-то отвертеться, а они уже поняли, что к этому странному двуногому, который еду не в себя складывает, а наоборот, из себя достаёт, им придётся привыкать.

– Ладно, – сказал Марк, задумчиво потирая голову после вдохновляющих подзатыльников феи-крестной, – ладно. Ну, а в самом деле? Чем они, эти благородные животные, – он сделал широкий жест в сторону настороживших уши свиней, – чем эти, не побоюсь сказать, млекопитающие, хуже феев?

Свиньи с энтузиазмом хрюкнули.

* * *

Марк не просто так столько времени был советником королевы, и сам, пусть на один день, стал королём. Большинство придворных действительно были хуже свиней. Жрали так же, хрюкали, нажравшись, так же, в грязи валялись так же, но ещё старались друг друга толкнуть, ущипнуть и всячески нагадить, до чего ни одна честная свинья не додумается. Она если и нагадит, то беззлобно, и не на тебя, а рядом.

И благородными животными свиней Марк не так просто назвал. А для самомотивации. Одно дело – он пасёт грязных вонючих хрюшек. Другое дело, он возглавляет стаю благородных животных. Чувствуете разницу? Марк сразу почувствовал. Его согнутая унижением спина распрямилась, высохшая грязь с придворного мундира отлетела, под ней даже пара орденов обнаружилась.

Свиньи, до этого привычно валявшиеся в грязи, медленно, одна за другой поднимались на ноги. Тех, кто лежал отвернувшись, пихали в спины. Тем, кто непонимающее вертел головой, что-то тихо хрюкали в ухо. Постепенно они собрались у забора, глядя на Марка, как ему показалось, преданными глазами. Марк откашлялся и обратился к свиньям с речью.

– Э-э-э… Животные! – начал он. – Я обращаюсь к вам, животные, потому что…

Несколько свиней начали разворачиваться к нему спиной. Парочка легла. Марк пожевал губы.

– Свиньи! – попробовал он начать по-другому. – Гхм, гхм. Свиньи!

Легла уже половина стада. Ещё несколько вернулись к любимому занятию – рыться пятачками в навозе.

Марк сжал кулаки. Его лицо покраснело. Он, опытный царедворец, понимал, что нужно сделать, но заставить себя было непросто. Наконец он собрался с духом.

– Уважаемые свиньи! – ещё раз обратился он к своему стаду тихим сдавленным голосом.

Самый большой боров коротко хрюкнул.

Марк набрал в грудь воздуха.

– Уважаемые свиньи! – крикнул он.

Все свиньи повернулись к нему, те, кто лёг, начали вставать, боров хрюкнул два раза.

– Уважаемые свиньи! – уже уверенным голосом продолжил Марк. – Впрочем, нет, я не прав, что обращаюсь к вам так.

Свиньи вопросительно дёрнули хвостиками.