Книга Куда пойдет Путин? Россия между Китаем и Европой - Александр Рар

То, что во время войны в Ливии 2011 года в Совете Безопасности ООН Германия и Россия опять оказались в оппозиции по отношению к США и новой западной «военной коалиции», не было случайностью. Москва и Берлин, не сговариваясь, пришли к одинаковому выводу: необдуманная война внутри исламского мира способна очень быстро привести к непредсказуемым последствиям. То, что Запад воевал за нефтяные интересы, было очевидно. Немецкие СМИ возмущались: Германия встала в один ряд с Россией и Китаем, где, в общем-то, не место германской внешней политике. Берлин, по мнению экс-министра обороны Фолькера Рюэ, совершил стратегическую ошибку исторического значения. Последующие события показали, что реакция канцлера Ангелы Меркель и её министра иностранных дел Гидо Вестервелле была верной. Без особых намерений немецкая дипломатия создала себе этим новую доверительную основу в отношениях с государствами БРИКС, которые также не поддерживали эту войну. В будущем многополярном мире это очень пригодится.

Однако вернёмся к первым годам расширевшегося Евросоюза. В Грузии и на Украине в 2003–2004 годах произошли так называемые «цветные революции» против коррумпированных и авторитарных правителей, изменившие геополитическую карту Европы. Обе страны избавились от русского влияния. Теперь Грузия и Украина в глазах Запада выглядели будущими демократиями и могли рассчитывать на скорое вступление в НАТО. В 2005 году Шрёдер проиграл выборы в Бундестаг. Незадолго до этого ему всё же удалось подписать проект о совместном строительстве газопровода «Северный поток», который бы качал русский газ в обход центрально-европейских стран-транзитёров напрямую в Германию. Контракт был подписан в Берлине в последний момент. В Польше и других странах, которых касалось это решение, стали раздаваться протесты. «Северный поток» сравнивали с пактом Молотова-Риббентропа. Эстония и Швеция начали в открытую срывать планы строительства газопровода. Правительство США также высказалось против прокладки «Северного потока».

Хотя новый канцлер Германии Меркель официально и открещивалась от «русской политики за счёт центральных европейцев», она попыталась откорректировать напряженные отношения с США фразами типа «с Америкой нас связывает общность судьбы, а станет ли Россия когда-нибудь нашим другом, ещё посмотрим» и объявила, что по пути в Москву она будет останавливаться в Варшаве. В действительности Меркель все-таки осознавала историческую ответственность германской политики не только по отношению к Польше, но и по отношению к России, и в реальной политике осталась верна основным принципам своего предшественника.

В 2006 году разразился первый русско-украинский газовый конфликт, который привел энергетический диалог с Россией к губительным последствиям. Польша призывала к созданию «энергетической НАТО» для сдерживания России. Своим вето Польша парализовала заключение договора о партнёрстве и сотрудничестве между ЕС и Россией, блокировав создание «общих пространств» между Евросоюзом и РФ. Любые попытки немецкой дипломатии под руководством министра иностранных дел Штайнмайера ослабить напряжение в ухудшившихся отношениях ЕС — Россия дипломатическими средствами наталкивались на сопротивление восточноевропейских соседей.

В 2007 году Вашингтон в одностороннем порядке, без обсуждения с другими союзниками, решил установить элементы своей системы противоракетной обороны в Польше и Чехии. Москва воприняла такое продвижение НАТО непосредственно к своим границам как вызов, направленный на девальвацию мощностей ядерного сдерживания России.

Весной 2008 года в Бухаресте состоялся исторический саммит НАТО. США и новые члены НАТО приехали на него с идеей предложить Грузии и Украине «план действий», который вскоре распахнул бы для них двери НАТО. Говорят, что возмущённый Путин заявил на одном закрытом заседании, что членство Украины в НАТО повлечёт за собой раскол этой страны. Киев является колыбелью русского государства. Было бы абсурдным, если бы в один прекрасный день украинская земля ощетинилась направленными на Россию ракетами НАТО. Германия и Франция воспротивились скорому принятию обеих бывших советских республик в НАТО. Официально обосновали это тем, что Украина и Грузия из-за внутриполитических противоречий еще не были готовы для вступления в НАТО. Неофициально, разумеется, роль сыграл российский фактор.

Расширение НАТО к этому времени означало бы не усиление, а ослабление европейской безопасности, потому что оно привело бы к непредсказуемым последствиям в отношениях с такой ядерной державой, как Россия. Шанс создания европейской архитектуры безопасности с Россией должен быть сохранён, а не поставлен на карту ради сиюминутного удовлетворения сомнительных индивидуальных амбиций, связанных с вопросами безопасности. Согласно данным опросов общественного мнения основная масса респондентов поддержала Меркель, и только 15 % опрошенных высказались за вступление Грузии в НАТО.

Поэтому логично, что Франция и Германия наложили вето. Всего через три месяца после принятия отрицательного решения Грузия попыталась с применением военной силы и в нарушение международного права насильственно вернуть в свое лоно мятежную Южную Осетию.

Сегодня, кажется, ясно, что правые в правительстве Буша подстрекали грузинского президента Михаила Саакашвили к агрессии. На Украине произошла смена власти, и дружественное к России правительство официально отозвало заявление о вступлении в НАТО. Россия должна бы была отдать должное четкой и мужественной позиции Федеративной Республики. Хотя война с Грузией длилась всего пять дней, она могла бы вызвать опасные последствия. Некоторые страны НАТО требовали наказать Россию. США заморозили работу совета НАТО — Россия и форсировали сооружение системы противоракетной обороны в Центральной Европе. К счастью, грузинский конфликт произошёл во время президентства Франции в ЕС. Париж при поддержке Берлина взял на себя функции миротворца. Евросоюз доказал, что может самостоятельно и без США разрешать региональные конфликты на собственном континенте.

Беспокойство по поводу возвращения «ледникового периода» сохранялось. В 2009 году Чехия, председательствовавшая в Совете Европейского союза, переработала версию Восточной политики. Россию она просто исключила и сконцентрировала внимание на её западных соседях — славянских и южно-кавказских странах. Великобритания, Швеция и Польша считаются архитекторами стратегии «Восточного партнерства» ЕС. Председатель фонда Генриха Белля Ральф Фюкс объяснял смысл восточной политики добрососедства так: старая Восточная политика изжила себя, концентрация исключительно на России ошибочна. Целью должен стать индивидуальный подход к каждой бывшей советской республике. «Восточное Партнёрство» должно открыть двери ориентированной на ценности внешней политике ЕС на Восток. Поощрение общественно-гражданских институтов в странах-участниках постепенно раскачает авторитарные системы на местах.

Официальный Берлин связывал свои надежды во время мирового финансового кризиса с Москвой. Чемпион мира по экспорту видел серьезные возможности для экспансии на российский рынок, быстро оправившийся от кризиса. Канцлер Германии Меркель, раньше дистанцировавшаяся от русских инвесторов, теперь искала их предложений. Когда российское руководство в поисках западных высоких технологий для модернизации собственной экономики обратило внимание на испытывающий серьёзные финансовые трудности автоконцерн «Опель», и государственный «Сбербанк» постучался в двери в качестве покупателя, канцлер согласилась на сделку. Правительство ФРГ знало, что Сбербанк, как государственный кредитный институт, не может обанкротиться. В предвыборной борьбе наивысшим приоритетом стало обеспечение населения рабочими местами. Традиционный производитель «Опель» слился бы после этого со вторым по величине российским автомобильным концерном «ГАЗ». Германия поставляла бы высококачественные технологии, машины производились бы совместно в России и после этого продавались бы на собственном рынке или шли на экспорт за границу.