Книга День ангела - Павел Комарницкий

Я лежал на спине и плавился от счастья. На моей груди тихонько посапывала Ирочка, и я боялся пошевелиться.

…Когда стали устраиваться на ночлег, я не знал, как себя вести. Это что же, мы полезем оба в спальный мешок? Или я на матрасе, а она в мешке? Или она хочет спать на голой земле, нагишом?!

Но Ирочка и тут взяла командование в свои руки. Она попросила, чтобы я лег одетым поверх надувного матраса и спальника, и когда я улегся, спокойно и естественно расположилась на мне. Крылья слегка распустились, укрыв нас обоих. Сразу стало тепло и уютно.

Я не боялся теперь ничего. На моей груди спало мое любимое существо, единственное во всей Вселенной.

Ирочка вздохнула, повозилась, устраиваясь на мне поудобнее. Тонкая рука обвила меня за шею. Я осторожно обнял ее обеими руками, под крыльями. Она не возражала. Какое всетаки горячее тело. Она не заболела? А какая вообще температура у них в норме? Может, я слишком холодный для нее? А если ее комары закусают? Голая же!

Она смешливо фыркнула, уже засыпая.

- Комаров здесь нет дед постарался. И я не заболела. Нормальная температура повашему тридцать семь и пять. И ты завтра легко ее достигнешь. Если вздумаешь сползти с матраса. Да спи уже!

Солнечный свет проникал прямо в голову, собираясь в мозгу в упругий, теплый, пушистый шар. Под веками плавали размытые цветные пятна красные, зеленые, желтые, они сходились и переплетались. И наплывал со всех сторон мягкий, настойчивый шепот.

- Откройся…

Кто это? Почему?

- Откройся… ты можешь…

Теплый шар медленно, осторожно перекатывался в голове.

- Откройся… пора…

Взрыв в голове! Я разом проснулся.

Ирочка полулежала на мне, как на диване, зажав мою голову твердыми ладошками, и смотрела мне прямо в глаза. Лицо блестело от пота, нижняя губка закушена, и бровки были выгнуты. Ее била мелкая, нервная дрожь. А глаза прожигали насквозь неистовым сиянием.

"Отвечай! Ты слышишь!"

- Что отвечать? тупо спросил я. И только тут понял, что она не произнесла ни слова.

Бровки расслабились, и она в изнеможении упала на меня.

- Получилось…

Ирочка вдруг вскочила и закружилась, крылья развернулись и подняли настоящий вихрь.

- Я сумела! Сама! И ты смог! Сам!

Я спросонья ошалело озирался. Рассвет еле пробирался сквозь верхушки деревьев, и в лесу плавал густой туман, заполняя маленькую поляну, как стакан молоком. Откуда же такой свет?

Понимание пришло разом. Это что, я теперь телепат? Мысли могу читать?

В мозгу внезапно возник образ дедули, прислонившего к оттопыренному уху ладонь: "Ась?".

- Вот ты какой еще телепат. Но начало есть. Дальше мама поможет. Теперь уже не откажет.

- Ты как хочешь, а я полетела купаться!

Я беспомощно смотрел на нее.

- Я не умею летать.

Она состроила презрительную гримаску:

- С кем я связалась! Даже летать не умеет. Где твои крылья, ну?

Я засмеялся. Меня она не могла обидеть, даже откусив мне ухо.

Она прыснула. Уловила мыслеобраз.

- Тут до воды с километр всего. Догонишь будем купаться вместе. Бегать ты умеешь?

Бегать я умел. А если бы даже не умел, научился бы. Но была одна проблема.

- Понимаешь, если я отсюда уйду, то полянку эту не найду потом. Ты же знаешь психоблокада. Мама твоя постаралась.

Она смотрит весело.

- Была вчера. А нынче кончилась твоя блокада. Ты теперь вольный человек. Мы сломали барьер, понимаешь?

Это было здорово.

- Жду тебя на берегу!

Вода была бодрящей, и после бега меня пробрали мурашки. Я выскочил на берег, приплясывая, начал натягивать рубашку.

Туман стоял над водой еще гуще, чем в лесу. Ирочка, плескавшаяся в десяти метрах, была невидима без всякой маскировки. До меня доносился лишь плеск и хлопанье крыльев.

Она выскочила из тумана рядом со мной, шумно захлопала крыльями, стряхивая воду. Крылья сложились за спиной, и она запрыгала на одной ноге, наклонив голову вытряхивала воду из уха.

- Всетаки вода слишком теплая.

Я любовался ей. Моя. Мое. В голове возник образ лебедя, плещущегося в озере.

Ирочка фыркнула, и образ лебедя сменился котом, осторожно трогающим лапой воду. Ответ понятен.

Я тоже запрыгал на одной ноге, стараясь натянуть плавки я их снял перед купанием, неприятно потом ходить в мокром. Странно, мельком подумал я, ведь я должен ее стесняться, а ничуть не стесняюсь. Как отражения в зеркале.

"Ничего странного, ведь мы знакомы тысячу лет, и ты привык ко мне" пришла мысль извне. Ее мысль. Да, это правда.

Ирочка рассматривала меня спокойно и внимательно.

- Интересно, вся кожа у тебя безволосая, ну так, рудиментарный покров коегде, а где не надо мех.

- Ты обратила внимание на мои половые органы. Это дает мне некоторую надежду.

Она фыркнула и заявила моим голосом:

- Вот до чего, оказывается, бесстыдными бывают люди. Сроду бы не подумала!

И мы снова хохочем.

- Я есть хочу вообщето!

Я както совсем забыл, что ангелы тоже должны есть. Живые же. А гдето в глубине проскользнуло нелепое: "ангелы святым духом питаются".

Ирочка опять фыркнула.

- Ни разу не ела святого духа.

Она уже вовсю шуровала в рюкзаке, вытаскивая на свет мои припасы, раскладывала на земле.

- Слушай, ты же хищник! Закоренелый хищник!

Да, действительно. Одна тушенка. Впрочем, есть банка шпротов. Не пойдет?

- Нет, не пойдет. Ага, есть!

Она извлекла пару банок сгущенки и банку оливок. Про нихто я и забыл.

Я вздохнул, взял котелок и пошел за водой чай вскипятить. Вода тут рядом, в полусотне шагов из земли пробивался крохотный родничок. Я и полянуто вчера эту выбрал поэтому.

Когда я вернулся, Ирочка уже разложила припасы на две кучки.

- Так, это мне она подвинула к себе две банки сгущенки, банку оливок, начатую пачку галетного печенья, засохшую корку хлеба и приличный кусок сыра Остальное хищному зверю.

Я хмыкнул и начал сооружать костер. Надо же, туман ночью какой был береста отсырела, и зажигалкой не подпалишь.

Ирочка мельком взглянула, и костер вдруг разом вспыхнул. Я отпрянул. Колдунья и колдунья.

Она засмеялась, показав мне перстень.

- Все гораздо проще, Рома.