Книга Хомут да любовь - Маргарита Южина

– Кто это? – толкнула его в бок Ксения. – Эд! Ну кто она?

– Она? – будто бы очнулся тот. – Она... Лина. Нарисуешь ее, а?

Ксения насупилась.

– Это что – опять твоя поклонница? – спросила она, пытаясь подавить ревнивые нотки.

– Если бы... – горько хмыкнул Соболь. – Это я ее поклонник.

– Ну так познакомь меня с ней, – вздохнула Ксения. – Я ее напишу.

– Познакомь... – забубнил Эдвард, опустив глаза. – Меня бы самого кто с ней познакомил. Видел ее два или три раза и все никак не могу подойти. А никто из знакомых ее не знает. Да и неудобно как-то просить...

– Ой, неужели? – фыркнула Ксения. – Тебе и неудобно!

– Да ладно, – дернулся тот. – Пойдем. Скоро уже начало, надо места занять. Ну пошли, чего ты?

– Вон тебя мужик какой-то зовет, иди, – вытащила свой локоть Ксения. – А я... носик припудрю. Какие у нас места?

– Второй ряд, там увидишь, – недовольно пробурчал Соболь и направился к незнакомцу, который и в самом деле ярост– но махал ему рукой.

Ксения шмыгнула в сторону, оглянулась на Соболя, который о чем-то угрюмо беседовал с мужчиной, и быстро направилась к колонне.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с незнакомой Линой и заметила, как удивленно взметнулись вверх пушистые ресницы. – Меня зовут Ксения, я художница. Я хочу вас написать, – сразу же пошла напролом девушка. – Мне пообещали выставку осенью, я думаю, вы смогли бы украсить ее.

– Я? – огромные глаза стали еще больше.

– Ну да, – кивнула Ксения. – Я даже название картины уже придумала – «Нимфея».

– А почему «Нимфея»? – улыбнулась Лина. – Это же кувшинка, правильно? А я воды боюсь!

– Ну и что? – пожала плечами Ксения. – Зато вы на кувшинку похожи! Вы вообще... ну я не знаю... ассоциации у меня такие... вы и цветок... Белый цветок, нежный такой... Только лилия для вас будет грубовата, роза... роза слишком напыщенно, ромашка – не так утонченно, а вот нимфея... и потом, чего вам бояться этой воды? Вы такая хрупкая, что вас любая вода выдержит!

Девушка все же рассмеялась.

– Таких комплиментов я еще не слышала!

– Ну так как? Вы согласны? – наседала Ксения.

«Марьина! Что ты делаешь? – отчетливо слышала она в голове голос Аленки. – Ты собственноручно копаешь себе могилу! Соболь был почти твой! Немедленно скажи, что ты пошутила!»

– Лина, соглашайтесь быстро, а то... а то меня покидает созданный образ, – заторопилась Ксения.

– А откуда вы знаете мое имя? – насторожилась девушка.

– Я потому что давно за вами наблюдаю, все не знаю, как подойти, познакомиться... стесняюсь потому что... – несла откровенную чушь Ксюша, нисколько не смутившись. – Вот я и думаю... сколько ж можно стесняться? Уже все про вас разузнала... Даже имя спросила!

– Ну-у... зря вы так... зачем же стесняться? – замялась Лина. – А вы как меня рисовать будете?

– В одежде, – быстро успокоила Ксения. – У меня совершенно нормальная ориентация.

– Пишите телефон, – снова фыркнула от смеха Лина и продиктовала номер. – Я со следующей недели смогу найти время.

– Ой, спасибо, – выдохнула Ксюша. – Вы... Я! Я только что совершила подвиг!

– Ну уж прямо и подвиг! – по-доброму улыбнулась девушка и махнула кому-то рукой. – Звоните, я буду ждать!

– Пока! – в ответ улыбнулась Ксения и проследила, как Лина подбежала к двум подругам. – Ну, Соболь, сегодня я сама себе наступила на горло... Вот дура-то...

Она его увидела сразу и стала пробираться на свое место.

– И где тебя носит, солнце мое? – ворчал он, упрямо пялясь на пустую сцену. – Я уже думал, ты придешь с мороженым или с попкорном.

– Я с семечками хотела, – в тон ему ответила Ксения и тоже уставилась на сцену. – Кого будем смотреть?

– А кто его знает...

Было явно видно, что настроение Соболя на нуле. Еще бы! Он уже в который раз сталкивался с прекрасной незнакомкой, и снова ему так и не удалось к ней подойти. Да и как подойдешь, если на руке висит «сестрица»!

Соболь злился. Второй раз в жизни он не мог справиться с собой. Первый раз был давно, еще в детстве. Он прыгал с трамплина, с пятнадцати метров. Прыжок вышел неудачным, он упал. До сих пор помнит – стрелы лыж, ощущение полета... и боль. Боль потом прошла, он встал на ноги и снова вернулся на трамплин, но страх остался. Крепкий и устойчивый, будто стена, через которую не пройти, не пробиться. Он боролся, пытался переломить себя, раздолбить эту чертову стену, и ему это почти удалось. Снова пошел на десять метров, взял двадцать, но вот трамплин в пятнадцать метров так и не смог взять.

Конечно, сейчас с Линой было совсем другое, но... Снова стена! Стоило ему ее увидеть и... будто немело все внутри, ноги не слушались, и... и не было сил сделать этот единственный шаг навстречу! Оттого и злился. И, может быть, сегодня он бы отважился. Пусть усмехнется, пусть отвернется, пусть делает все, что хочет, но он подойдет! И подошел бы, если бы не эта художница, господи ты боже мой! И от этого он злился еще больше.

– Это что – у нас весь концерт будет эта опера надрываться? – шептала ему на ухо ничего не подозревающая Ксения.

– Не весь, – сквозь зубы цедил Соболь. – Но все равно, надо делать вид, что тебе очень нравится. Видишь же – как старается тетка!

Огромная оперная певица и в самом деле старалась вовсю. Отсюда, с ближних рядов, было хорошо видно, как прилежно она растягивала маленький ротик, как высоко ходила ее могучая грудь и даже как тряслись каштановые локоны.

– Это сколько ж надо силы, чтоб вот так голосить каждый вечер... – пожалела артистку Ксения. – Бедняжка, так мучиться...

Соболь только упрямо молчал и сопел с каждой минутой все угрюмее. Ну не любил он оперу! Не понимал! Терпел – да! Приходилось. Но вот любить это непонятное пение так и не научился. И без того вечер не удался, так еще эта ария! Будто пенопластом по стеклу! Он держался, сидел и теперь терпеливо ждал, когда на смену тяжелой классике выпорхнет кто-нибудь более знакомый, близкий, веселый... А ария никак не могла кончиться. Уже и терпеливая Ксения заерзала в кресле.

– Ксения, ты учти, – процедил сквозь зубы Соболь. – Здесь тебе не деревенский клуб. Надо сделать вид, что ты без ума от этой тетки. Так что – сиди и млей! И хватит ерзать!

Ксения испуганно моргнула и притихла. Зато когда номер кончился и тучная певица переломилась в прощальном поклоне, отвечая на аплодисменты, Ксения вдруг яростно захлопала в ладоши, подскочила и заорала во все легкие:

– Браво-о!!! Би-ис!!! Би-и-ис!!!

От ее криков ошалел даже аккомпаниатор, а грузная артистка, пунцово зарумянившись, открыла рот и вдруг начала по новой!