Книга Влюбленный Робинзон - Диана Рейдо

— Но у меня нет рабочего места.

— Брауни, что ты несешь?

— Я говорю правду. Ваше поведение недопустимо.

— Указать сотруднику на его промашку — это, по-твоему, недопустимое поведение? Знаешь, Клер, тебе нелегко придется в жизни. Ты совершенно не умеешь приспосабливаться. В любом коллективе ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке…

Клер перебила его, стараясь, однако, оставаться относительно вежливой:

— А как можно чувствовать себя в своей тарелке там, где тобой постоянно помыкают?

— Тобой не помыкают. Тебе дают задания. Всего лишь. Брауни, мы что, должны каждый час приносить тебе горячий кофе и проверять, не переутомилась ли ты, засидевшись на сайте какого-нибудь модного журнала?

— Нет. Об этом я не говорю. Но, сэр, я ведь приехала сюда специально для того, чтобы пройти стажировку. Стажировку, а не дрессировку.

— Что-то я не пойму, куда ты клонишь, милая.

— Какие задания вы и ваши сотрудники мне давали? — Клер принялась загибать пальцы: — Я приношу кофе. Я делаю копии с документов. Я набираю тексты служебных записок, распечатываю их, а потом визирую у всевозможных начальников отделов. Я дозваниваюсь до нужных людей, чтобы они подтвердили получение материалов. Я проверяю электронную почту и распределяю письма по сотрудникам.

— И? Клер, что тебя не устраивает?

— Я всего лишь помогаю секретарю, — сердито произнесла она. — Разве за этим я сюда ехала?

— А зачем ты сюда ехала?

— Я хотела узнать больше про книгоиздательскую отрасль в Англии.

Босс хмыкнул:

— Залезла бы в Интернет!

— Я думала, что познакомлюсь с деятельностью вашего издательства вплотную.

— Разве это не происходит?

— Нет. Я не принимаю участия в разработке рекламных акций тех или иных книг. Я не посвящена в тонкости анализа потребностей книжных магазинов, ой, то есть читателей. Мне не рассказывают про методы работы с авторами. Даже критерии отбора рукописей — и те мне до сих пор неизвестны! Я могла бы хотя бы помочь менеджеру координировать работу с типографиями. Словом…

— Словом, мы совсем тебя разочаровали, — закончил за нее босс.

— Не понимаю. Когда меня направляли сюда, то уверяли, что стажировка будет на редкость полезной и насыщенной. Море информации, уйма контактов, практические знания и опыт, пригодный для дальнейшей работы в сфере книгоиздания. Вместо этого меня используют в качестве секретаря. Боже, если бы я устроилась на работу в любую из захудалых газетенок Нью-Йорка, там я выполняла бы примерно такие же функции, но платили бы мне за это больше, чем вы!

— Ты еще и этим недовольна? Стажеры не могут получать много, Брауни.

— Но хотя бы опыт они должны получать. Вы же отказываете мне и в этом. Какой смысл был улетать из Америки в Англию, чтобы оказаться в роли девочки на побегушках?

— Когда тот, кто замолвил за тебя словечко… то есть договорился о твоей стажировке, позвонил в издательство, мне просто было неудобно отказать ему, — сквозь зубы процедил босс. — Вы, американские выскочки, думаете, будто все обязаны с вами носиться? Скажи спасибо, что тебя пустили в издательство. Не можешь учиться самостоятельно — признай это и больше не докучай мне.

— Я не могу учиться? Учиться можно, если предоставляется хоть какая-то информация. Вашим же сотрудникам, похоже, совсем не до меня.

— Хоть в чем-то ты не ошиблась. Моим сотрудникам действительно не до тебя. У нас идет запуск сразу нескольких новых серий, пойми. На носу книжная ярмарка во Франкфурте. Если сотрудники начнут разжевывать все для тебя, раскладывать информацию по полочкам, наставлять и поучать, у них не будет времени делать их собственную работу.

— Но ведь я могу им помочь! Действительно, могу! Просто для этого нужно уделить мне немного времени. Поверьте, я быстро учусь, и…

— Брауни, давай договоримся так. Ты не будешь больше утомлять меня подобными разговорами. Не станешь лезть к сотрудникам с просьбами о полноценном обучении. А я не буду давать тебе плохих рекомендаций по завершении стажировки.

Клер вытаращилась на него:

— Это что, угроза, сэр?

— Нет, зачем же. Я просто хочу, чтобы ты реально смотрела на вещи.

— Но я не хочу больше приносить кофе, распределять факсы и набирать срочные документы. Это не мои обязанности!

— Других у тебя не будет. Или делай, что говорят, или вали обратно на Манхэттэн, но никаких бумажек о прохождении практики я тебе не дам.

— Боюсь, я вынуждена буду рассказать о вашем поведении…

Клер была грубо прервана:

— Если ты скажешь хоть слово относительно того, как в действительности прошла твоя практика, я найду, что рассказать о тебе и твоем поведении.

— А что не так с моим поведением?

— Всегда можно что-нибудь придумать. Попытка передачи информации конкурентам. За деньги, естественно. Попытка домогательства к коллегам. Женатым, между прочим. Мало ли что можно придумать при наличии ничем не сковываемой фантазии?

— Но я ни к кому не приставала! — Клер покраснела. — И не вела себя аморально!

— Само собой, — согласился собеседник. — Но это еще надо доказать. Пока отмоешься, пройдет немало времени. А слухи, пущенные в издательских кругах умелой рукой, разойдутся, как круги по воде. И ты, милая моя Клер, умница и красавица, будешь вынуждена устроиться на работу в ту самую, как ты говоришь, паршивую газетенку. Быть на посылках и приносить кофе.

Клер поднялась. Битва была проиграна. Уже выходя из кабинета, девушка вдруг обернулась:

— Скажите, откуда такая ненависть? Я ведь не напрашивалась к вам в компанию. Я всего лишь воспользовалась возможностью попасть к вам на стажировку, о чем с вами и договорился предварительно наш общий знакомый. Неужели я так помешала рабочему процессу? Или вам настолько жаль уделить мне немного внимания? Я ведь могла оказаться полезной. Это было бы выгодно обеим сторонам…

Лицо босса передернула легкая, но кривая усмешка:

— Клер, считай, что ты просто оказалась в неподходящее время в совсем неподходящем для тебя месте. Или, может, прибегнем к помощи расизма? Я не люблю выскочек из Америки, кем бы они не были рекомендованы… А ты — именно выскочка, Клер Брауни. Даже твой внешний вид кричит об этом…

* * *

— Алло.

— Привет, Клер.

— Привет.

— Что ты делаешь?

— Ничего особенного. Сижу, грущу, размышляю.

— Ну, думаю, грустить не стоит. Разве случилось что-то непоправимое?

— Непоправимое, наверное, нет. Просто прикидываю, что мне делать дальше. Может, имеет смысл вернуться в Америку.