Книга Пус Мидун - Михаил Рыбка

– Пус, нет, пожалуйста! Не убивай, родненький, что же ты!

Сильно щурясь от режущей глаза яркости, Мидун осмотрелся и понял, что находится совсем не в доме у Барки. Он стоял посреди комнаты, залитой светом четырех керосинок. Перед ним жалась на полу, поближе к кровати, макака Синеванова, держась за окровавленную голову. Мельком глянув на свои лапы, Пус обнаружил, что они тоже в крови. Синеванова подбирала поближе к себе свои конечности и, не обращая внимания на бившую ее мелкую дрожь, запричитала вновь:

– Ко мне Стенечка скоро придет!.. Я его ждала, Пус. Не убивай! Я не скажу никому, клянусь пальмой!

Кот все еще недоумевал, как он очутился тут, и что происходит. Его глаза постепенно привыкли к освещению, и вскоре он выдавил из себя слова:

– Что ты тут делаешь?

Синеванова не поняла, что это ее спрашивают, и не отвечала, тихо скуля.

– Как ты тут оказалась? – Пус вновь обратился к ней.

– Я? Так я же тут живу… Это ты ко мне пришел, и бить меня начал.

Пус сел на пол. Наконец он ощутил, как гудела его голова, объятая пламенем дурмана. Лапы были сбиты и больно саднили. Вообще все происходящее напоминало дурной сон, который никак не хотел заканчиваться.

– Кто придет? – переспросил Мидун.

– Стенечка… Он мой… Изменяет он жене со мной… Не убивай меня, пожалуйста! Бери, что хочешь, но не убивай!

Пус обхватил лапами голову и вдруг ощутил бодрящий запах крови на своих лапах. Он сам не смог понять, почему этот тонкий аромат так взбудоражил его. Встрепенувшись, Пус снова сделал глубокий вдох носом, втягивая воздух с появляющейся улыбкой на морде. Его зрачки в считанные секунды округлились, и он ощутил некое доселе не известное ему чувство глубокого умиротворения и согласия с окружающим миром. Все вдруг стало на свои места, и проклятые зимы, и знойные лета, и даже Кабанову нашлось место и объяснения в этом таком ярком чувстве. Чужая кровь заставила его собственную вскипеть и с новым напором устремиться в мозг, возбуждая те его участки, которые до сих пор молчали и не подавали признаков жизни. Кот ощутил в своих лапах, в этой чужой крови, дикую первобытную власть, абсолютно сумасшедшую и необъяснимую. Власть вершить чью-то жизнь, власть повелевать страхом и надеждами. Он вдруг в эту минуту стал местным богом, правителем. Пусть не над всеми, но в этот миг в этом доме он был главный, и никто не смог бы его остановить.

Боясь сломать это тонкое чувство, кот перевел взгляд на окровавленную голову обезьяны и понял, что хочет еще. Он хочет радоваться возможности разрушить что-то, сделать что-то непоправимое. Такое поначалу непонятное ощущение стало приобретать четкую форму, указывая на то, что действительно нужно сейчас сделать, к чему он стремился последнее время, а может, и всю жизнь. В эту секунду он осознал, что Синеванова больше не жилец, и теперь очень явно осознал свою причастность к этому. Но на этот раз такая мысль не казалась дикой, не шла вразрез с его пониманием и восприятием мира. Она стала ему роднее всего на свете, такой естественной и простой, что об этом захотелось кричать на каждом углу. Внутри лопнула тонкая, как леска, нить, которая все это время удерживала его сознание от понимания своей истинной натуры. Все, что плохого или хорошего сделал он доселе, были подготовкой, долгой репетицией того поступка, который он хотел совершить сейчас намеренно.

– В пустыне пошел дождь… – прошептал кот, сверкнув глазами, глядя на обезьяну.

Синеванова уже было решила, что Пус передумал ее убивать, и приободрилась. Но, увидев его взгляд, прижалась к полу еще ниже. Теперь ей, как никогда в жизни, захотелось слиться с поверхностью. Она вдруг представила себя водой, разлившейся вокруг кровати и стекающей в щели в полу, и, смеясь, впитывающейся в землю. Но она не исчезла никуда, а только с ужасом смотрела, как Мидун медленно поднялся на лапы и, смакуя каждое движение, сделал к ней несколько шагов. Он ухмылялся, а глаза, казалось, затмила пелена, потому что его взгляд не был сфокусирован.

Вот их разделяет всего один шаг, и Пус, закатив глаза, втянул носом воздух у ее головы и лизнул запекшуюся возле уха кровь. Вдруг он мяукнул, резко схватил ее за лапу, развернул и швырнул на пол. Синеванова услыхала неприятный хруст и не сразу осознала, что это ломается ее плечевой сустав. Не успев понять, что к чему, она увидела свою конечность, отлетевшую в другой конец комнаты. На ее шее оказалась лапа Мидуна, крепко прижимая тело макаки к полу. И только теперь к ней пришло настоящее осознание всего ужаса, который с ней произойдет. Верить в это мозг отказывался, а глаза, бешено вращаясь, искали хоть что-нибудь, что могло бы ее спасти. Дикая боль пронзила острым кинжалом ее затылок, парализовав волю. Она только безмолвно наблюдала, как в стороны разлетаются куски ее кожи и мяса, да оглохла от стоявшего в ушах свиста. Ее легкие вырывали из воздуха лишь обрывки кислорода, судорожное дыхание потихоньку замирало. Очень скоро она захотела спать.

Глава 6

Час спустя Пус подкрался околичными путями к пещере енота Чумазого и заглянул в нее. В золе виднелось несколько тлеющих угольков, значит, енот на месте. Кот, едва касаясь земли, прошмыгнул внутрь и прислушался. Все было спокойно, лишь время от времени ветер доносил гулкий стук калиток со стороны поселка. Чумазый сопел в своих тряпках, в пещере пахло сухими травами и рыбой. Наконец, Мидун смог ощутить себя в безопасности и быстро растолкал друга, прерывая его сон.

– Что еще? – енот поднял сонную морду и зевнул. – О! Пришел-таки! Где же тебя носит все время?

Пус отмахнулся, но, поскольку енот плохо видел в темноте, пошел разжигать керосинку. Несмелый огонек трепетно задрожал, возвращенный к жизни раздутым угольком. Вскоре пещера снова осветилась тусклым светом. Кот поставил керосинку рядом с сонным енотом и попросил:

– Мне твой отвар нужен. Который запахи отбивает. Прямо сейчас.

– На кой он тебе среди ночи-то?

– Надо, Чумазый, надо.

Енот увидел, что шерсть кота слиплась, будто он только что принимал ванну.

– А ты чего мокрый? Купался что ли?

– Помылся я. В поселке воды набрал и помылся. Смыть надо было с себя… Ну, давай, Чумазый, просыпайся.

Енот поднялся и проследовал к своим кладовым.

– А Кабанов к тебе не наведывался? – вслед ему бросил Мидун.

– Нет, не приходил. Я отваром полил всю дорожку к пещере, они запахов не почувствуют.

Пус облегченно вздохнул.

– Чтобы я без тебя делал-то…

– А что… Сидел бы в яме давно. Поставь вон котелок на огонь, – енот принес свои травы и принялся колдовать над установленным котлом. – А еды нет какой-нибудь?

И только теперь кот вспомнил что, вопреки обещанию, не принес другу рыбы. Мешок, скорее всего, остался у Барки в доме возле чанов с кислым молоком. Или в доме у Синевановой.

– Я… мешок-то… потерял.

Енот вздохнул и молча продолжил варить отвар. Через некоторое время кипящий котелок был поставлен перед дремлющим котом.