Книга Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон

Время, проведенное в ателье Anderson & Sheppard, Маккуин позже вспоминал как романтическую интерлюдию. «Как у Диккенса, сидеть по-турецки на скамье, обрабатывать лацканы и целый день шить – это было здорово», – сказал он. Правда, он и там чувствовал себя изолированным из-за своей ориентации. «Для меня то время было непростым. В шестнадцать, семнадцать, восемнадцать лет я понемногу привыкал к своей ориентации, а окружали меня гетеросексуалы, среди которых было довольно много гомофобов, и каждый день кто-нибудь отпускал обидные замечания, – вспоминал он. – Внизу, в ателье, работало довольно много геев, но наверху было полно народа из Саутенда и Южного Лондона; как и в любой мастерской, там были парни, которые любили грубые шутки. Поэтому я почти все время старался держать язык за зубами, хотя поболтать и любил».[157]

По словам Джона Хичкока, о том, что Маккуин – гей, знали все, но над ним не издевались. «Геев в нашей области довольно много, – сказал он. – Но меня это никогда особенно не беспокоило. СПИД вселял страх, многие боялись заболеть, но это было по-настоящему глупо, потому что геи не интересовались гетеросексуалами. Самое смешное, что геи всегда отлично ладят с девушками. И девушки ничего не имеют против. У них сходный образ мыслей. У геев женственные манеры, но это не важно».

Хичкок вспоминает, как Ли каждый день приходил на работу в мешковатых джинсах, толстой черной или серой водолазке, клетчатой куртке и ботинках «Док Мартенс». На фотографии, сделанной в ателье в то время, можно видеть неуклюжего Ли в красной рубашке, застегнутой на все пуговицы, и выбеленных джинсах, туго подпоясанных ремнем. По всем отзывам, сотрудники его не особенно любили. «Мне он казался слишком назойливым, – говорит Деррик Томлинсон, который был учеником одновременно с Ли. – Вечно приставал с разговорами на темы, которые меня не интересовали. И две девушки, которые работали в одной комнате с нами, тоже не ладили с ним – как говорится, не сошлись характерами». Был ли он непопулярен из-за своей ориентации? «Я не знал, что он гей, он никогда об этом не говорил, – отвечает Деррик. – Да, он действительно вел себя немного странно, но я не связывал его поведение с тем, что он – гей».

За работой портные и ученики слушали легкую музыку по «Радио-2», тогда как Ли предпочитал музыку хаус. «Я ничего не знал о музыке хаус до тех пор, пока Ли не познакомил меня с ней, – говорит Деррик. – В то время она была на пике моды: эйсид-хаус, рейв».[158]

В конце курса каждый ученик должен был уметь сшить пиджак, почти готовый к первой примерке клиентом. Обычно на овладение всеми необходимыми навыками у новичка уходило от четырех до пяти лет. Маккуин уложился в два года. «Кон хорошо его подготовил, – говорит Хичкок. – Ли хватал на лету, а способности у него были врожденные».[159]

Розмэри Болджер, которая в то время работала закройщицей, вспоминает, что Ли был тихим, неприметным парнем, всецело поглощенным работой. «На самом деле никакого Александра Маккуина я не знала. Я знала парня по имени Ли, – говорит она. – Он был всего лишь одним из длинной вереницы парней, которые так и не стали у нас закройщиками. У одних ничего не получается, потому что они не умеют шить, у других – потому что им недостает дисциплины. Ли относился к тем, кто не хотел становиться закройщиком; он собирался применить полученные навыки для другого. Но в то время я не видела разницы между ним и другими учениками».[160]

Сам Маккуин уверял, что, работая в ателье Anderson & Sheppard, он по-своему там «отметился». «Вначале учеников на целых три месяца сажают обрабатывать лацканы, – вспоминал он позже. – Скоро это занятие надоедает, и ученики потихоньку царапают что-то под подкладкой пиджака. Многие царапают непристойности – чего и ждать от скучающих шестнадцатилетних парней? Но тот этап был преходящим. Если бы я тогда знал, что о нем будут столько говорить, вряд ли я бы вообще упомянул о нем».[161] Во время телеинтервью, данного Фрэнку Скиннеру, он поделился пикантными подробностями: «Я работал на Савил-Роу, сидел на верхнем этаже старого здания, с множеством старых портных, мне было очень скучно, и надо же такому случиться, что мне поручили обрабатывать пиджак для принца Чарлза… И вот, хотите верьте, хотите нет, я взял и нарисовал на подкладке большой член».[162] По другой версии той же истории, он написал на подкладке шариковой ручкой «Я мохнатка» (смягченный вариант).

Правду ли он говорил? Джон Хичкок уверен, что нет. Наставник Маккуина, Кон, «был убежденным католиком, ходил в церковь, и, если бы он увидел что-нибудь такое, он бы непременно поменял подкладку. Это неправда». По словам Хичкока, когда камердинер принца Чарлза прочел новость о непристойности, якобы написанной Маккуином, он обратился с жалобой в ателье Anderson & Sheppard. Хичкок вспомнил, как пресловутый пиджак осторожно распороли… и ничего не обнаружили. «Маккуин добивался одного: он хотел, чтобы все считали, будто он шил пиджаки для принца Чарлза. Цели он достиг, но за наш счет, – сказал Хичкок. – Он поступил некрасиво».[163] Розмэри Болджер согласна со своим начальником. «Он бы ни за что так не поступил, потому что Кон из него все кишки бы вытянул».[164]

Но многие, в том числе Сара Бертон, ставшая после смерти дизайнера креативным директором компании Alexander McQueen, верят в версию событий, изложенную Ли.[165] «Конечно, он так и сделал, – считает его сестра Джеки. – Если нужно было плавать в воде, он прятался под водой. Он бы сделал что угодно, чтобы прослыть бунтовщиком. Он ни на кого не пытался произвести впечатление, ему не на кого было производить впечатление, кроме самого себя».[166] Эндрю Гроувз, бойфренд Ли, также подозревает, что Маккуин вполне мог испытывать удовольствие оттого, что оставляет свой след на материи, греховную эмблему, служившую Маккуину своего рода гербом. «Чем бы он ни занимался, он не мог этого не ниспровергать, – говорит Гроувз. – Ему всегда хотелось подорвать саму идею власти и истеблишмента».[167]