Книга Воровской общак - Сергей Донской

— Да уж догадался.

— Тогда слушай дальше. Крупье эта ставки объявляла и колоды банкующему подносила. Специально задницей вертела, чтобы все внимание на себя обращать.

— Ее дело вертеть, а твое — не отвлекаться, — обронил Руслан.

— Никто и не отвлекался, — отмахнулся Головастик. — Я глаз с банкующего не спускал. Такой важный, как индюк в пиджаке. Дал нам всем понемножку выиграть, а потом три штуки на стол выложил.

— Ты, конечно, спасовал.

Головастик не понял, что его подкалывают.

— В том то и дело, что нет! — воскликнул он с жаром. — На меня же эта телка с лопаткой пялится и сиськи свои поправляет, мол, тесно им в лифчике. Короче, я ставку принял.

— А если бы телка трусы стала поправлять? — поинтересовался Руслан, прикуривая. — Ты бы удвоил ставку, верно?

— Если это шутка такая, то мне не смешно, — сказал Головастик. — Понимаешь, в баккаре, если у меня на руках восемь или девять очков, то я выиграл. А мне и пришло девять.

— Ну, тогда ты выиграл.

— Если бы! У банкующего тоже девять оказалось, а по правилам его карты важней моих. Вот такая она, баккара.

— Тебя на стол силой затаскивали? — начал спрашивать Руслан. — Колода крапленая была? Банкующий передергивал? Нет? Ну так пеняй на себя. Сам лоханулся.

— Не лоханулся я, — возразил Головастик. — Это же развод по-итальянски был. Когда банкир себе карты брал, к столу еще две телки подкатились, стали шампанское раздавать. А потом — бац! — и у индюка этого девятка на руках. И мои денежки: тю-тю…

— Сам виноват, — жестко произнес Руслан. — Купился. Мы теперь ничего казино этому предъявить не можем. Если бы ты хоть трезвый был. Кто пьяному поверит? Да еще без доказательств.

— Хорошо, — сказал Головастик зловещим, как ему представлялось, тоном. — Не хочешь подписываться за меня, тогда дай мне ствол. Я сам туда поеду.

— Не смеши меня. Думаешь, в казино своих стволов мало?

— Предлагаешь простить им это? Забыть?

— Да, — кивнул Руслан, гася сигарету в пепельнице. — Забыть. Ты играл и проиграл. Это твой бок. Скажи спасибо, что не все спустил. У тебя, как я понимаю, что-то около штуки осталось?

— Осталось? — вскричал Головастик, успевший утратить румянец и снова сделавшийся бледным, как покойник. — Что же, по-твоему, я не должен был попробовать отыграться?

— Отыгрался?

— Вот! — Вставший с кресла, Головастик вывернул карманы. — Все мои бабки к этим тварям перекочевали. И это, по-твоему, справедливо?

— Волк режет овцу — это справедливо? — спросил Руслан и сам себе же ответил. — Справедливо. На то она и овца.

— Я не овца!

— Тогда баран. Нажрался, в казино поехал, на шлюх тамошних запал.

— Полегче! — вскинулся Головастик.

— Куда уж полегче, — произнес Руслан, вставая с дивана. — Другой бы тебе в бубен настучал за такие номера, а я с тобой разговоры разговариваю.

— Да кто ты такой, чтобы меня воспитывать? У тебя, может, крылышки на спине прорезались? С чего это вдруг? Потому что ты легавого завалил, и нам пришлось из родного города когти рвать?

— Мент, которого я завалил, по беспределу на нас наехал, забыл? И то, как деньжат срубил по-быстрому, тоже забыл? Покатался в тачке и четыре штуки в карман положил. Конечно, дурные бабки не жаль в казино просадить. Руслан новых подкинет, так?

— А, значит, ты меня попрекать этими бабками будешь? А как насчет того, что я из-за тебя под статьей хожу?

— Не нравится? — спросил Руслан. — Так беги в мусарню, стучи.

— Я стукач, по-твоему? — зашипел Головастик. — Стукач?

Они не заметили, как очутились в центре комнаты, стоя нос к носу, как два пса, готовых вцепиться друг другу в глотку. Изо рта Головастика несло так, будто внутри него работал маленький спиртовой заводик. Чтобы не поддаться искушению и не врезать ему от души, Руслан поднял руку, растопырил пальцы и несильно толкнул Головастика в грудь. Попятившись, тот с размаху плюхнулся в кресло. Злобная маска на его лице сменилась испуганным выражением.

— Ты кого ударил? — с надрывом спросил он. — Кореша своего ударил?

— Да кто тебя бил, алконавт несчастный. — Руслан чуть не сплюнул себе под ноги, но вовремя сдержался. — Проспись иди. Вздумаешь похмеляться, собирай шмотки и ищи себе другую хату. Тут тебе не кабак.

— Куда же я пойду, Русик? — заныл Головастик. — Я же без копейки остался. Хату, кстати я оплачивал. За неделю вперед.

Сердито сопя, Руслан достал из кармана несколько купюр, сунул их бывшему другу, процедил:

— На. Этого хватит? Забирай и дуй в спальню, чтобы я тебя не видел.

— А можно я пивка прихвачу? — залебезил Головастик. — А то сушняк начинается.

— Хоть залейся своим пивком, — бросил Руслан, отвернувшись. — Только не вздумай потом варнякать, пока не протрезвеешь. Я тебя предупредил, Голован. Ты меня знаешь.

Лепеча благодарности, Головастик сбегал на кухню и вернулся, звякая бутылками, одна из которых была явно не пивная.

«Был кореш и нет кореша, — мрачно подумал Руслан, проводив его взглядом. — Хоть бы Баркас в казино не поперся».

3

Судя по состоянию Баркаса, весь день до вечера он провел не за карточным столом. Глаза его умудрялись глядеть в разные стороны, ноги волочились по полу, как тряпичные, голова падала то на одно плечо, то на другое. Его доволок домой таксист, сбросивший ношу на ближайший стул и потребовавший оплатить поездку.

— Плюс доставку тела по адресу, — добавил он.

— Где его подобрал? — спросил у таксиста Руслан, кивая на бессмысленно улыбающегося Баркаса.

— На Мечникова, недалеко торгового центра «Гулливер». Он буквально под колеса машин бросался. Пожалел я его. Сбить могли.

— Как он правильный адрес назвать умудрился?

— Загадка природы, — сказал таксист. — С вас четыреста гривен, парни. Меньше за такую работу брать нельзя.

— Улица Иванова, дом семнадцать, квартира двенадцать, — вдруг отчетливо произнес Баркас и свалился со стула на пол.

— Спасибо, что не бросил, — сказал Руслан, вручая таксисту пять двухсоток. — Сдачи не надо.

Оставшись наедине с Баркасом, он потормошил его, но не добился никаких результатов, кроме невнятного мычания. Хотел позвать на помощь головастика, но тот, допохмелявшись до беспамятства, был бесполезен, как комод или половой коврик.

Чертыхнувшись, Руслан освободил Баркаса от верхней одежды и, морщась от перегарного выхлопа, притащил его в ванную комнату. Сунутый под душ, гуляка стонал и жмурился, явно не желая переноситься из пьяных грез в суровую действительность. Но сделать это пришлось, и, открыв глаза, Баркас пустил струйку воды изо рта и попросил: