Книга Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

И он снова начал меня целовать. Как ни странно, мысли о Даниле Воропаеве совершенно вылетели из моей головы и сопротивляться не хотелось. Но нужно было обязательно. Потому что он женат. И потому что так нельзя. И потому что я не могу предать Владика. И он… не должен.

– Саша, у тебя сын… Владик…

– Владик маленький.

– У тебя сын ищет клады, а ты…

Неожиданно он отстранился от меня.

– Убедила.

Я не спала всю ночь. Я не была уверена, что правильно поступила. Саша не спал тоже. Похоже, он был занят тем, что ходил из угла в угол, по крайней мере, я отчётливо слышала скрип половиц. Наши комнаты разделяла только кухня.

В конце концов я не выдержала, на цыпочках выбралась в холл, на общую кухню. И прильнула ухом к Сашиной двери. Минуты две он шагал по комнате молча, потом я услышала, как он пробормотал:

– Дети – наше будущее.

Утром я застала его на кухне с Хенри и Норбертом. Они как раз запивали кофе омлет с ветчиной. Видимо, Пустов все-таки сменил гнев на милость и решил нас кормить. Видимо, без вмешательства ГРУ здесь не обошлось. И меня как-то даже не удивило, что Саша увлеченно беседует с Хенри на чистом немецком.

Когда я, позавтракав, вернулась в комнату, на кровати как ни в чем не бывало лежал спутниковый телефон. Я позвонила Наташе и сказала, что мы живы и даже сыты.

– То есть ты договорилась, что мы заплатим по возвращении? – поинтересовалась он.

– Не совсем. Но я над этим работаю.

– Так. А на какой конкретно стадии ваши переговоры?

– Ну… Э… Вчера вечером он пообещал, что не выпустит нас отсюда, пока не заплатим. И обещал взяться за карабин. Но я заручилась поддержкой одного разведчика.

– Чего? Кого? А разведчик-то там откуда взялся? – недоумевала Наталья.

– Он отдыхает тут с семьей. Друг Пустова. Возможно, он сможет его убедить.

– Было бы неплохо. А я уговорила Жуковского заплатить часть денег Пустову на кордоне, а часть – официально, через кассу в заповеднике. Но ты же понимаешь, что я не смогу приехать, пока шторм не утихнет.

Прогнозы оправдались. За окном бушевал снежный вихрь такой силы, что казалось, хлипкий домик егерей вот-вот снесет.

– Конечно, я понимаю.

– Держитесь там, – вздохнула она и отсоединилась.

Конечно, о съемках во время такой непогоды и думать было нечего. Хенри и Норберт так и просидели весь день в гостиной в обществе Саши. Было очевидно, что они, что называется, нашли друг-друга. Егеря снова пили водку в гостиной и на сей раз даже звали моих немцев к ним присоединиться, но те вежливо отказались, предпочли зеленый чай и общество полковника. Сашина жена не выходила из своей комнаты. А Владик отыскал на кордоне старые шахматы, и мы сыграли несколько партий, заменив недостающего ферзя пробкой от бутылки.

Этой ночью я снова услышала стук в дверь. И это снова был Саша. Мы пробрались в деревянную баньку и снова болтали до утра. Полковник больше не делал попыток ко мне приставать. Мы просто разговаривали. Пожалуй, вот так, часами и без умолку, я могла болтать только с Маришкой.

– Слушай, для разведчика ты уж очень разговорчивый, – смеялась я. – Весь день болтал с немцами, между прочим, иностранными гражданами, а теперь со мной. Не устал?

– Да нет. Мне здорово и очень интересно. Я и подумать не мог, что этот отпуск окажется таким интересным. С пустовскими ребятами, знаешь ли, после третьей стопки общаться сложновато становится.

– Зачем же тогда ты сюда приехал?

– Я полгода был в командировке. И через неделю уеду снова. Насколько – пока не знаю. Хотел провести этот маленький отпуск с сыном. Места здесь красивые…

– Это правда.

– По-моему, гораздо невероятнее, что тебя сюда занесло. Ты ведь родом из Калининграда. Выходит, из самой западной точки приехала в самую восточную. И как раз в тот момент…

Он не стал продолжать, очевидно опасаясь моей реакции. Я и так поняла. В тот момент, когда он сюда приехал.

Удивительно, но в эти дни я совсем не вспоминала о Воропаеве.

Зато прекрасно помнила, что Саша женат. И о романе с ним даже не помышляла. Но мы были в тайге, на дальнем кордоне, куда без специального разрешения прорываются лишь браконьеры. Да и то – летом. Да и то – изредка. Егеря пили водку, Пустову я старалась на глаза не попадаться, а Хенри с Норбертом продолжали задирать нос. Вот и получалось, что общаться можно только с Владиком и с его отцом. Где-то в глубине души я уже, конечно, догадывалась, что Сашин интерес ко мне – не вполне дружеский. Но до тех пор, пока он не говорил об этом прямо, могла позволить себе наслаждаться общением.

Когда я была маленькой, у меня был друг Ваня, внук бабушкиной соседки. И мы построили с ним штаб в кустах сирени. И ночью, когда бабушки засыпали, сбегали в этот штаб, пили припрятанный днем компот и ели хлеб. Самый обычный хлеб. Который ночью почему-то казался втрое вкуснее.

Эти встречи с Сашей напоминали мне те самые посиделки в штабике. Ну да, у нас была тайна. Но ведь безобидная. По-детски наивная. Мы просто наслаждались общением. До тех пор, пока он не сказал:

– Так не хочется думать, что будет дальше. Но знаешь, не думать об этом не получается. Поэтому я решил прямо тебя спросить. Что будет дальше, Ася? Ты мне очень нравишься…

– Нет… пожалуйста, не говори так…

Но он все равно меня поцеловал. А я ответила на его поцелуй.

В ту ночь между нами ничего не было. Я плакала и убеждала его, что не стоит ничего начинать, потому что он женат. Потому что семья и есть самое главное. То единственное, ради чего стоит наступать на горло своим чувствам и желаниям. Я знала это точно, потому что развод родителей был самым страшным, самым тяжелым событием в моей жизни.

Саша убеждал меня, что его брак – давно уже фикция. Но мне слабо в это верилось. Я видела, какими глазами смотрит на него жена и чувствовала, что она его до сих пор любит. И еще я не могла предать Владика.

Мы только отчаянно целовались до самого утра, будто пытаясь таким образом насытиться друг другом, не согрешив. Но, конечно, обоим было этого мало. Слишком мало. Утром он в который раз повторил свой вопрос.

И я снова покачала головой. Слез уже не было.

Он молча кивнул и ушел в свою комнату.

Глава 10

Самым сложным было смотреть утром в глаза его жены. Я как-то сразу поняла, что она всё знает. Может быть, что-то слышала. Может быть, женская интуиция не позволила ей не заметить. Я знала, что не сделала ровным счётом ничего плохого. Как в том фильме: «Не виноватая я, он сам пришёл!». Но всё-таки отвела глаза.

Потом я видела в окно своей комнаты, как они гуляли по берегу моря. Владик бежал впереди, у самого края ледяной корки, совсем близко к воде, иногда останавливался, лепил снежки и бросал их в отца, изо всех сил стараясь привлечь его внимание, чтобы насладиться этим коротким отпуском. Владик знал – очень скоро папа уедет снова. И, быть может, надолго. Его родители шли рядом, усталые и задумчивые. Они не говорили друг с другом, но при этом казались вполне счастливой семьёй. Мужчина в черном пуховике с копной темно-каштановых волос и пронзительно-зелеными глазами и хрупкая, грациозная блондинка. Очевидно, в юности жена Александра была настоящей красавицей.