Книга Японистка. Книга первая. Хищная Сакура - Полина Кацуро

Первой парой в этот день был японский язык – обязательная лекция для всех иностранных студентов. А на второй паре было решено сходить на пробную лекцию по русской культуре. Проходя по длинному коридору учебного корпуса, Дана снова увидела красавца, который так поразил её после церемонии посвящения. Он расслабленно и неторопливо заходил в какую-то аудиторию. Недолго думая, Дана бросила Лиле и Алексею. что-то неразборчивое: «Вы пока идите, а я попробую сходить на эту лекцию, потом обменяемся мнениями», – и поспешила вслед за незнакомцем. «Я только рассмотрю его поближе и всё. Просто не верится, что такая красота в реальном мире существует, – думала Дана. – Сейчас ведь можно ходить на любые лекции, поэтому я посижу здесь, а брать этот курс не стану. Кстати, а куда это я попала? А, ладно, какая разница». Так она размышляла, не выпуская из вида красивого японца.

За две минуты до звонка в аудиторию вошёл профессор, мужчина лет пятидесяти пяти, невысокого роста, хрупкого телосложения с красивой полуседой копной волос и юркими глазами. Профессор выглядел очень ухоженно: до блеска начищенные туфли, свежая и хорошо накрахмаленная рубашка, идеально подходящий по цвету дорогой галстук – по всей вероятности, не только он, но и его жена прилагали к созданию столь безупречного образа много усилий. А о том, что жена точно существовала, говорило увесистое золотое кольцо на безымянном пальце левой руки. Дане профессор понравился, он заставил аудиторию слушать себя буквально с открытым ртом. Прозвенел звонок, профессор закрыл дверь в аудиторию. Повернувшись к студентам, обвёл глазами аудиторию и заговорил немного хрипловатым баритоном:

– Очень приятно видеть вас здесь. Сейчас мы начнём лекцию по истории буддизма. Если кто ошибся аудиторией, можете удалиться прямо сейчас. Если же вы пришли по адресу, то давайте знакомиться. Меня зовут Токунага. Я преподаю в этом университете историю буддизма и историю архитектуры и искусства Японии. Буду очень рад заниматься с вами этими интереснейшими предметами.

Услышав название предмета, Дана подумала: «Нет, что-что, а историю буддизма я не потяну. Олеколя говорили, что это один из труднейших предметов, и экзамен по нему очень сложный. Его даже японцы-то не все понимают, что уж говорить об иностранцах». Поразмыслив над тем, стоит ли покинуть аудиторию или продолжить заниматься тем, для чего она сюда, собственно, пришла – то есть рассмотреть красивого японца – Дана остановилась на втором варианте: «Может быть, всё-таки найду признаки того, что это просто голограмма. Хотя профессор, похоже, интересно рассказывает, жаль, что я не буду у него учиться».

А профессор тем временем начал рассказывать о планах на год. Он взял мел и стал записывать ключевые слова на доске такими иероглифами, при виде которых начинало рябить в глазах. Слова тоже были все сплошь незнакомые, поэтому они вскоре перестали беспокоить Дану и лились приятной рекой, став фоном для размеренных мыслей. Так и просидела Дана всю лекцию, думая о своём и иногда посматривая на красавца.

Прозвенел звонок, Дана направилась к выходу, размышляя о том, что не запомнила из лекции ничего, кроме имени профессора, как вдруг тот окликнул её:

– Вы не могли бы задержаться?

– Хай. Да, конечно, – к такому обороту событий Дана была совсем не готова и тут же начала краснеть, понимая, что лекция прошла мимо неё.

– Вы откуда приехали?

– Из России.

– Из России? Понятно. Что там, холодно, в России?

– Когда как.

– Понятно. Как вас зовут?

– Сутацукая Дана.

– Очень приятно. Дана – хорошее имя, почти как японское. К нему можно подобрать красивые иероглифы.

– Спасибо, – ответила Дана, покрываясь холодным потом. Начало разговора не сулило ничего хорошего.

– Я понаблюдал за вами на лекции. Очень похвально, что вы интересуетесь историей буддизма, эта огромная часть истории Японии очень важна для понимания нашей страны в целом. Я ценю ваше стремление узнать больше о Японии, но поймите, этот предмет очень тяжёл. Во-первых, очень много терминов вам неизвестных, к тому же, много в культуре и поведении японцев вытекает из законов буддизма, которые известны нам, но будут непонятны вам. Боюсь, что вы не справитесь. И мои лекции для вас будут просто потерей времени. Я не рекомендую вам слушать мой курс. Подумайте ещё раз над вашим расписанием, я уверен, что нужные баллы можно набрать предметами полегче.

К концу разговора Дана просто пылала от гнева: «Как он может, вот так взять и решить, что мне его предмет не под силу? Ну и что, что я всю лекцию просмотрела в сторону? Может быть, у меня косоглазие! Это просто расизм какой-то! Почему он не говорит это всем иностранцам, а только мне? Вот китаянки там сидели, им, значит, этот предмет под силу, а глупой русской этот орешек не по зубам? Ну, я ему покажу, что такое русские девушки!» И прежде, чем разум хоть как-то включился, Дана уже говорила на ломаном японском слова, круто изменившие всю её дальнейшую жизнь в Японии:

– Сэнсэй, учитель, я интересовалась буддизмом и его историей с детства и мечтала изучать этот предмет до приезда в Японию. Мне будет очень горько, если я не смогу послушать этот курс. Пожалуйста, разрешите мне учиться у вас. Мне будет очень трудно, и поэтому, если вы позволите, можно я буду разъяснять у вас дополнительно те моменты, которые мне будут не понятны?

На лице сэнсэя кривая сомневающаяся улыбка сменилась выражением напряжённого внимания. Потом он устало вздохнул, как бы говоря: «Как же я устал от такого вранья и таких свистушек», но слегка поклонился и вслух произнёс:

– Конечно же, Дана-сан, это ваше право. Подходите ко мне с любыми вопросами и в любое время, – потом небольшая надежда сверкнула в его глазах. – Но вы всё-таки подумайте над моими словами. Жизнь студента состоит не только из учёбы, развлекаться тоже надо.

– Спасибо большое, сэнсэй. Я буду весь год посещать ваши лекции, – вслух произнесла Дана, а в голове пронеслось: «Знай наших! Русские отступают, но не сдаются! Посмотрим, как ты будешь весь год учить и разъяснять мне, как буддизм пришёл в Японию. Ха-ха!»

Дана поклонилась профессору и вышла из аудитории с высоко поднятой головой. Но на лестнице разум потихонечку начал подключаться к общей деятельности организма, и принёс с собой сомнение в том, что она одержала абсолютную победу над расизмом. А когда Дана дошла до первого этажа и вышла во двор, масштаб только что случившейся катастрофы навалился на неё всей своей тяжестью. Если Дана берёт этот предмет, ей придётся полностью перекроить своё расписание, взяв максимальное количество предметов о Японии, чтобы хотя бы попытаться понять историю буддизма. «Кто же меня за язык-то дёргал? Сказала бы: “Хай, извините, не рассчитала свои силы”, и пошла бы себе, так нет же!» Не такой Дана была девчонкой, чтобы просто взять и признаться в ошибке. Русский дух, который никогда не сдаётся, как-то предательски быстро покинул Дану, и она стояла одна посреди университетского двора, понимая, что только что собственноручно закопала себя в кучу невоообразимых иероглифов и неведомых философских понятий.