Книга Семейные тайны. Хранить нельзя открыть - Наталья Олифирович

В ходе работы выяснилось, что Лидия постоянно чувствует какой-то беспричинный страх, который она называет «страх жить». Вся ее жизнь была преодолением, потому что внутренний голос неизменно говорил ей: «Ты не имеешь на это никакого права». Лидия успешна, хорошо выглядит, но, сколько себя помнит, подвергается воздействию волн беспричинного страха. Лидия уже посещала психологов, многое понимает о себе и своей жизни, но сейчас у нее возник интерес к ее происхождению.

Мы построили генограмму семьи Лидии. Ее собственная семейная жизнь, работа, отношения с мужем были прозрачными. Взрослая дочь с мужем и внуками живут за рубежом. Но, пойдя выше по генеалогическому древу, мы столкнулись с очень странным ощущением Лидии, что с ее рождением связана какая-то тайна.

О своем происхождении она знает следующее. Ее мать вышла замуж перед самой войной, через две недели ее отца призвали на фронт. В конце 1942 – начале 1943 года он на одну ночь встретился с матерью Лидии Светланой, когда бежал из немецкого плена и шел к своим. Лидия родилась в ноябре 1943 года. Отец погиб в 1944-м, матери пришла похоронка. Почти все родные матери умерли с 1941 по 1944 год.

Я предложила Лидии прийти на занятие группы и сделать расстановку. Участники услышали только ее запрос: «Хочу разобраться со своим страхом жизни». Я попросила назвать годы рождения родителей и их имена: Василий, 1916-й, Светлана, 1919-й. А затем предложила Лидии выбрать и расставить заместителей для себя и родителей.

Лидия поставила всех заместителей – своего, отца и матери – в углах равностороннего треугольника, так что они могли видеть друг друга. Но как только я разрешила заместителям свободно передвигаться, отец отвернулся от Лидии и жены. Я поинтересовалась, с какими чувствами он это делает. Он ответил, что чувствует усталость, спокойствие и безразличие к Лидии. Заместитель Лидии тоже не ощущала связи с отцом – только с матерью и все время тревожно переминалась с ноги на ногу. Я спросила у Лидии, которая наблюдала за процессом, знакомо ли ей то, что происходит.

Лидия сказала, что да. Она всю жизнь чувствует себя неустойчиво, поэтому очень много делала, чтобы обрести эту стабильность. В детстве Лидия часто рассматривала несколько оставшихся после войны фотографий отца, но почему-то не ощущала с ним связи. Ей казалось, что матери не очень нравится то, что она интересуется этими снимками. Лидия не понимала почему. Она как-то прочитала о том, что дети иногда придумывают, что их усыновили, а настоящие родители – это другие люди. И Лидии знакомо чувство, что ее отец неродной ей, что у нее как будто нет и не было отца.

Я сказала, что у всех людей есть и отец, и мать. Пока мы говорили, заместитель отца вышел за дверь. Это выглядело странным. Тогда я ввела в расстановку свободный элемент – мужчину – и попросила его, опираясь только на собственные ощущения, найти свое место. Мужчина сразу пошел к матери Лидии Светлане. Он долго смотрел на нее. На глазах у матери показались слезы, они двинулись навстречу друг другу и обнялись. Казалось, что они стоят так целую вечность. Затем они, держась за руки, повернулись к заместителю Лидии, и та стала смотреть на них. Потом заместитель Лидии сделал шаг, а затем еще один шаг по направлению к ним.

В этот момент смотревшая на них со стороны Лидия заплакала. Я спросила, что происходит. Лидия, вытирая слезы, сказала, что сейчас вдруг вспомнила, как в детстве они с матерью несколько раз навешали тетку, сестру бабушки, с которой жили в Белоруссии во время оккупации. Тетка гладила ее по голове, повторяя: «Сиротка ты моя горемычная». И еще она уединялась с матерью, чтобы поговорить без свидетелей. Однажды Лидия подслушала их разговор про какого-то Юрку-Юргена, и теперь она поняла, что мать всю жизнь хранила тайну о ее настоящем отце.

Я предложила Лидии стать на свое место в расстановке. Она несколько минут смотрела на «родителей» глазами, полными слез. А потом сделала последний разделявший их шаг, и они обняли друг друга.

Это было очень трогательно – пожилая женщина обнималась с молодыми мужчиной и женщиной, символизировавшими ее родителей. Они гладили ее по голове, что-то шептали ей…

Когда они разомкнули объятия, я попросила Лидию сказать им одну фразу: «Сегодня я впервые встретилась с тобой, папа». Лидия произнесла эти слова дрожащим голосом и вновь начала плакать.

Мы завершили расстановку, повернув Лидию лицом к ее жизни. Родители стояли за ее спиной, «прикрывая тыл», и она чувствовала себя умиротворенной и счастливой.

На следующей сессии Лидия рассказала, что всю жизнь чувствовала тень тайны, которую хранила ее мать. Вероятно, та действительно влюбилась в немецкого солдата или офицера. Родив ребенка, она жила в ужасе, что это рано или поздно вскроется, и гибель мужа, похоже, была связана одновременно с болью и облегчением – он был единственным, кто мог доказать, что это не его ребенок. Стыд, вина и страх были постоянными спутниками матери Лидии. Лидия вспоминала, как мать иногда подхватывалась среди ночи, обнимала дочь и говорила: «Если за нами придут, говори, что твой отец был красным командиром и погиб на войне».

Расстановочная работа вскрыла новые пласты в памяти Лидии. Она вспомнила, что после смерти матери нашла у нее в бумагах странную фотографию – на ней были только лицо, часть волос и шея мужчины. Лидия предположила, что были отрезаны все возможные опознавательные элементы – форма, фуражка… Видимо, это и был ее настоящий отец.

Стал понятен еще один интересный факт. Мать Лидии Светлана всегда говорила, что дети должны знать языки. Она поддерживала занятия дочери, а потом и внучки Стеллы немецким и французским языками. Бабушка устроила внучку в лингвистическую гимназию. Стелла, бегло говорящая на нескольких языках, окончила медицинский институт, в 1990-х уехала в Германию, подтвердила там образование, вышла замуж за коренного немца. Видимо, бабушка неявно передала внучке послание о том, что ее родина не только в Белоруссии. Иначе сложно объяснить, почему Стелла всегда говорила, что в Германии она чувствует себя не как дома, а просто дома. Стелла работает врачом в клинике и счастлива в браке, в котором родилось двое детей.

В ходе нескольких встреч Лидия получила то, что хотела. Мы восстановили часть белых пятен, нашли объяснения странностям и непонятному поведению. Хотя мы не знаем и никогда не узнаем всю правду, удалось отодвинуть мрачную тень, связанную с происхождением Лидии, а также разобраться в страхах матери, передавшихся дочери. Их нельзя назвать иррациональными: сейчас мы свободно говорим о происхождении, а тогда мать Лидии могла поплатиться жизнью за связь с немцем. Однако люди иногда любят друг друга, невзирая на национальность и принадлежность к воюющим между собой сторонам. И хорошо, когда появляется возможность обсуждать эту важную тему – тему своего происхождения.

Легализация информации, обозначенной как «семейная тайна», возвращает свободу помнить и свободу забывать, меняет отношения и позволяет лучше понять свою семью и ее историю.

Глава 3. Тайны в родительско-детских и супружеских отношениях

Тайна существует только для того, чтобы быть раскрытой, чтобы выдать самое себя.