Книга Рандеву на границе дождя - Мария Воронова

Увлечение книгами и самой писательницей стало для нее настоящей отдушиной. Христина зарегистрировалась на официальном сайте автора, стала писать на форуме и мало-помалу познакомилась с такими же почитательницами, как говорила Анна Спиридоновна. Общение в Сети позволяло ей быть собой, и даже немножко лучше. Христина писала отзывы на прочитанные книги, и когда сама автор похвалила ее работы, почувствовала себя счастливой. Ей так хотелось быть полезной, хоть немного отблагодарить писательницу за ту радость, которую она испытывала, читая ее книги, что Христина предложила вести группу в социальной сети. Так она подружилась с Анной Спиридоновной, которой, оказывается, тоже очень нравились Христинины отзывы. У них завязался диалог, сначала на литературные темы, а потом постепенно женщины, обе натуры замкнутые, открылись друг другу. Анна Спиридоновна рассказала о своей беде, Христина – о собственных невзгодах, и поняла как-то вдруг, что пожилая дама искренне переживает за нее.

Кажется, она была единственным человеком на земле, которому было дело до Христины. Обретя эти хрупкие отношения, девушка страшно боялась их потерять и не обольщалась на свой счет, думая, что ежевечерняя переписка для Анны Спиридоновны всего лишь развлечение, легкое дополнение к сериалу, не более. Но три года назад, когда девушка полностью доверилась Анне Спиридоновне и рассказала всю правду о своей жизни, пожилая дама неожиданно приехала к ней в Киев и разрубила узел, который Христина почти семь лет пыталась пилить своими слабыми руками.

У нее до сих пор «екало сердце», когда она думала, что могло бы быть, если бы она осталась в той семье…

Христина отправила Анне Спиридоновне личное сообщение: «Мамсик, как дела?» и сразу нахмурилась, вспомнив, что «Мамсик» всегда страшно сердится, когда она на службе зависает в социальных сетях. На работе надо работать, считала Анна Спиридоновна, а дома – отдыхать. Есть задание – выполняй, а нет – почитай книгу по специальности. Нет книги – спроси у старшего товарища, что неясно, а если вдруг все ясно – прибери свое рабочее место. Ты не любишь свою работу, потому что не очень хорошо ее знаешь, категорически говорила она. но когда во всем разберешься, войдешь во вкус. Христина пыталась возражать, что на ее должности нет большого смысла стремиться к совершенству. Шансы, что начальство заметит ее рвение и повысит, ничтожны, точнее говоря, их просто нет. На это Анна Спиридоновна решительно возражала, что развивается человек для себя, а не для начальников, и раз уж работа неизбежна, надо получать от нее удовольствие, а мало что в жизни дает человеку радости больше, чем сознание того, что ты умеешь что-то очень хорошо делать.

Верная этим принципам, Анна Спиридоновна прислала короткое сообщение: «Все нормально, зайчик, вечером обязательно поболтаем». Христина вздохнула. Наверное, у врачей это принято – наставлять молодых специалистов и делиться опытом, а ей приходится до всего доходить самостоятельно. Коллеги, все женщины около сорока, ревниво оберегали свои наработки, до которых, впрочем, Христина быстро додумалась сама.

Девушка отошла к кофемашине, сделала себе чашку эспрессо. Не потому, что хотелось пить, а чтобы был повод размяться. Сегодня совесть чиста, вся работа сделана хорошо и даже отлично, а то, что она не получила от этого ни малейшего удовольствия… Это жизнь, куда деваться. Кто-то любит свою профессию, кто-то нет. Анна Спиридоновна считает, что каждая минута жизни должна приносить радость, а она, Христина, другого мнения. Должны быть эти восемь часов скуки и рутины, чтобы ценить то занятие, которое действительно доставляет удовольствие. Интересно, как быстро бы ей надоело вести группу в социальной сети, если бы она зарабатывала на жизнь только этим?

Прошла целая неделя с тех пор, как она помыла окна у Анны Спиридоновны. Пора делать настоящую уборку, но Мамсик, как всегда, начнет сопротивляться и выдумывать разные отговорки, мол, неудобно. Она просто не знает, какую радость этим доставляет Христине, как приятно думать, что у Мамсика чистота и порядок. Христине так хотелось быть полезной!

Конечно, у них бывают очень насыщенные диалоги, и Анна Спиридоновна говорит, что ей интересно беседовать с Христиной, но так трудно верить, что она важна сама по себе, как есть, просто так… Рано или поздно я наскучу, мрачно думала Христина, если этого уже не произошло и Мамсик просто меня терпит по доброте душевной. Поэтому надо быть максимально полезной, чтобы я стала незаменимой, и главное, чтобы она видела, как я ее люблю не только на словах, но и на деле.

Даже это прозвище… Больше всего на свете девушке хотелось бы называть Анну Спиридоновну мамой, ведь ей никогда прежде не приходилось произносить это слово, но Христина понимала, что этим смутит старшую подругу, поэтому придумала легковесного «Мамсика», в котором за уменьшительно-ласкательным суффиксом прятала подлинную любовь и нежность.

Каким-то десятым чувством Христина понимала, что подобными мыслями унижает Анну Спиридоновну и в каком-то смысле ведет себя коварно, пытаясь опутать пожилую женщину сетью из добрых дел, из которой той будет потом не выпутаться, но ничего не могла с собой поделать. Жизнь сложилась так, что, кроме Мамсика, у нее не было близких людей, и если эта дружба разорвется, она останется совсем одна.

Вдруг вспомнился этот несуразный долговязый парень, племянник Анны Спиридоновны, и Христина с удивлением поняла, что улыбается.

Почему-то в его обществе она не чувствовала того уже привычного страха, который всегда накатывал на нее в присутствии других мужчин. Наверное, он гей, решила Христина, вспомнив его безупречный внешний вид и удивительный порядок в комнате. Вот Мамсик и не сказала про него, находясь во власти дремучих предрассудков. И теперь, наверное, не позовет в гости, пока он не уедет.

Девушка снова улыбнулась и подумала, как это странно, что она с такой симпатией вспоминает о совершенно постороннем мужчине…

– Руслан, у нас гости, – сказала Анна Спиридоновна, открывая ему дверь, – раздевайся, мой руки и проходи в гостиную.

Он узнал кожаную куртку Алины, жены Макса. Это произведение портновского искусства совершенно не гармонировало с мамиными демократичными одежками.

Руслан недоуменно вздернул бровь.

– Да, да! – энергично зашептала Анна Спиридоновна. – Пришла налаживать отношения. Только прошу тебя, будь милым! Если повезет, они помирятся, и Макс уедет домой.

– Мам, я сама любезность! – горячо заверил Руслан.

Главное сейчас – помирить супругов хоть «на живую нитку», чтобы братец убрался в лоно семьи, а как уж там пойдет дальше, никого не волнует.

В гостиной царило гробовое молчание. На журнальном столике был сервирован чай с печеньем и конфетами. Мама сидела в кресле, а враждующие стороны вжались в противоположные углы дивана. Руслан был голоден, но идти ужинать в кухню одному – неприлично. Он принял из рук матери аппетитно дымящуюся чашку и сел во второе кресло. Потом попросит Анну Спиридоновну, чтобы она его покормила, будет, кстати, хороший повод оставить супругов наедине.

Он помешал сахар, но уютное звяканье ложечки о фарфор звучало тревожным эхом в напряженной атмосфере комнаты. Все трое с упреком посмотрели на него, словно Руслан совершил ужасающую бестактность. Он сдался и поставил чашку на столик.