Книга Золотая книга детектива - Татьяна Устинова

Итак, дубль три. Мои пальцы побарабанили по окошку.

– Чего?

– Дайте «Ежкины какашки»! – потребовала я.

– Чего?

– «Ежкины какашки», – повторила я, – в вафлях!

– Чего?

– Мороженое! «Ежкины какашки».

– Обалдела? Мы г…м не торгуем! Ща милицию вызову! Ах ты, блин…!…!…! – заорала старуха.

И тут мое терпение со звоном лопнуло, я сунула бабуле в окошко удостоверение.

– Милиция уже тут!

– Чего хулиганишь? – сбавила тон старуха. – Делать нечего?

– Выйдите и прочитайте ценник, – потребовала я.

Скрипнула дверь, на улицу выползла огромная куча в валенках, платках и необъятной куртке.

– Ежкины какашки, – растерянно произнесла бабушка, – кто ж его так обозвал? Это новинка, только что произвели. Эй, ты слепая! Не «Ежкины какашки», а «Ерошкины букашки»! Надо аккуратно читать ценник. Ну и день сегодня! Два покупателя всего, но один псих, а вторая из ментовки!

– Вас кто-то обидел? – с сочувствием спросила я.

Старуха поправила платок.

– Привязался, идиот! Подай ему «Ленинградское» без варенья. Отпустила товар, взяла деньги, а этот долдон прямо на улице, в мороз жрать начал, кусанул, и ну в стекло долбиться:

– Поменяйте на нормальное!

Я ему прилично ответила: «Этот комбинат делает „Ленинградское“ только с наполнителем». Но разве дураку докажешь? Пнул ларек, швырнул мне мороженое назад, псих чертов, и ушел в метро. Надеюсь, он к Верке двинул.

– К Верке? – переспросила я, меня рассказ лоточницы поверг в ступор. – Это кто такая?

– Морда противная, – скривилась бабка, – внизу сидит, в переходе! Интриганка! Раньше я в том месте работала, народ из подземки прет и мороженое берет, даже зимой лакомятся, сожрут около газет и валят дальше. Там тепло – и людям, и мне не дуло. А здеся? На улице? Мало дураков найдется в декабре лед жрать! Вот и кукую цельный день в тоске, вечера жду, в восемь не закрываюсь, потому что кое-кто после работы домой мороженое покупает. А все Верка, сплетни развела, начальству про меня наврала, вот и перевели сюда. А кого на сладкое местечко бросили? Верку! Вот дрянь!

Забыв сказать ворчливой старухе «спасибо», я устремилась к переходу. Слишком много совпадений для того, чтобы считать их случайностью. Духи «Шанель», розовый мишка, тень в коридоре, а теперь еще и «Ленинградское» мороженое без наполнителя! Сеня обожал его, он принадлежал к редкой породе мужчин, которая отвернется от бутерброда с бужениной, зато с охотой съест эскимо. Очень хорошо помню, как один раз мы семьями отправились погулять в парк. Сначала покатались на аттракционах, потом захотели есть и пошли к кафе. И дети, и мы с Машей устремились к шашлыку, а Семен купил себе два брикетика в шоколаде и стал учить нас правильному питанию.

– Экие вы небрезгливые, – бубнил Сеня, разворачивая бумажку, – откуда знаете, какой породы была собачка, из которой ваш обед приготовили?

– Прекрати, – возмутилась Маша, – не говори глупостей! Никто собачатину тут не готовит.

– Значит, кошатину, – не успокоился Сеня, – на мой взгляд, лучше мороженое съесть: вкусно и полезно, молоко и шоколад. Тьфу, черт бы их побрал! Новаторы!

Сеня вскочил и пошел назад к тетке, у которой только что приобрел свой обед.

– Папа совсем не Винни-Пух, – засмеялась Нина.

– Чем он недоволен? – удивилась я. – Вон как на торговку наезжает!

Маша закатила глаза:

– Умереть не встать! Теперь во все мороженое наполнители кладут: варенье, орешки, мед, карамель, а Сенька джем ненавидит, ему нужен пломбир, в, так сказать, чистом виде, только шоколадная глазурь, и все. Покупает по привычке свое обожаемое «Ленинградское», кусанет и злится: опять повидла туда напихали, и ну ругаться, требует без добавок, но нынче это редкость.

Понимаете, отчего я разволновалась, все складывается в единую картину, похоже, кольцо и мишку принес «умерший» Сеня!

Добежав до крохотного магазинчика в переходе, я окликнула продавщицу:

– Вера!

– Ась? – обернулась круглощекая женщина лет сорока. – Здрассти. Вам какое?

– К вам не подходил мужчина в шапке и черном пальто? – запыхавшись, спросила я.

– Нет, только две девчонки, – охотно пояснила продавщица, – вон они, у газет стаканчики грызут. Нашим детям никакой мороз не помеха!

– Покупатель был днем, около трех! – уточнила я время.

Вера прищурилась.

– А зачем он вам?

– За мужем слежу, – быстро ответила я, – наврал про командировку, а сам по Москве шастает!

– В шапке и черном пальто? – уточнила торговка.

– Да, да, да, – закивала я.

– Вокруг оглянись, все такие, – хмыкнула Вера.

Я присмотрелась к толпе, женщина права, из десяти парней четверо в темном, и подавляющее большинство в вязаных шапочках.

– Мой муж с бородой и длинными волосами, – я решила не сдаваться, – еще он мог капризничать, требовать «Ленинградское» без варенья.

– Слушай, – заулыбалась Вера, – был такой! Припер в середине дня, я на секунду в туалет отлучилась, записку оставила «технический перерыв», возвращаюсь – стоит чудо и злится. Не успел меня увидеть, зашипел:

– Рабочий день в разгаре, куда вы ушли?

Ну и так далее. Я свариться не стала, вежливенько спрашиваю:

– Вам какое?

А этот, ёклмн, отвечает:

– «Ленинградское», но чтоб без обману! Давай нормальное, с джемом не суй и с арахисом не надо. Если обманешь, я тебе его верну.

Что такому ответить? Протянула ему пломбир, он его хвать, и разворачивать, а деньги-то?

Я, затаив дыхание, слушала Веру.

Увидав, что скандальный дядька намеревается откусить от брикета, Вера возмутилась:

– Сначала заплатите!

– Нет уж, – отрезал он, – я только что одно купил и выбросил. Вот пойму, что варенья в нем нет, и отдам деньги.

– Убедился? – скривилась Вера, глядя на ополовиненный брикетик. – Или до конца сожрать решил? Ща мента кликну!

Покупатель швырнул на прилавок пятитысячную купюру.

– Вот!

– Охренел! – подпрыгнула Вера. – У меня столько в кассе нет.

– Разменяй!

– И где?

– Твоя печаль, – усмехнулся мужчина, – да поторопись, мне недосуг тут торчать, я спешу.

Пришлось Вере закрывать точку и бежать к цветам.

– Если это твой муж, – завершила она рассказ, – то сочувствую! Противный очень. И какими-то бабкиными духами облился.