Книга Желанный трофей - Кэрол Маринелли

– Волнуешься, что она испортит твою фигуру? – улыбнулся Микаэль.

Он думал, что видит ее насквозь, как других женщин, но с Лейлой все было иначе.

– Нет, – покачала она головой, когда они вышли на улицу. – Меня тревожит смерть. Моя мама умерла при родах. Когда я появилась на свет…

– Лейла… – Он потянулся к ее руке, но она отодвинулась.

– Я не хочу об этом говорить.

Молча они подошли к машине.

Лейла с ужасом представляла себе будущее с Хусейном.

Микаэль подумал о том же, и ему стало не по себе.

В салоне машины стояла напряженная тишина, пока они ехали в его дом.

Лейла погрузилась в свои мысли, и Микаэль не решался ее тревожить. Несколько раз он украдкой бросал на нее взгляд, пытаясь догадаться, о чем она думала. Он ждал, что она сама заговорит. Но она молчала.

Лейла безумно сожалела, что открылась ему. Она никому и никогда не говорила о своем страхе беременности. Но переживать его снова и снова было сейчас нелепо. Она дождалась, пока город останется далеко позади, и повернулась к Микаэлю:

– Научи меня водить машину.

Он отрицательно покачал головой. Дорога была пустынна, и она стала уговаривать, но он упорствовал. Миля за милей автомобиль проезжал по берегу океана, наконец перед их глазами возникло низкое белое строение.

«А вот и его дом», – подумала Лейла.

Остановив машину, Микаэль достал ее вещи и отнес их в холл, пока Лейла осматривалась.

Ничего подобного она еще не видела – дом находился в зеленом оазисе в окружении тропической природы.

Он являл собой смесь современных технологий и дорогого антиквариата. В одном углу висел огромный черно-серебристый шар – глобус. Лейла подошла ближе, чтобы его разглядеть.

– Я отсюда, – сказала она, указывая на Ишлу.

«Господи, если бы мир в самом деле был бы так мал!» – подумал Микаэль, глядя, как она разгуливает по его дому.

Было невероятно тяжело поверить, что в последний раз, когда он здесь ночевал, никакой принцессы Лейлы в его мире не существовало.

– Ух ты, вот это шахматы! – услышал он ее восторженный возглас. – Мне нравится.

– Оставь их, – предупредил Микаэль, увидев, как тонкие пальчики потянулись к коню.

То, что она была здесь, вызывало странное ощущение: она, словно лучик солнца, освещала его типично мужское пространство. Но ему не нравилось, как ее взгляд изучал каждый узор на стене, каждую книгу на полке, каждую деталь до последних мелочей. Он попытался отвлечь ее прекрасным видом, открывающимся из окон на Тихий океан. Комнату заполнил волшебный звук набегающих на берег волн.

– Хочешь выйти на пляж? – предложил он.

– Может, позже? – Она пожала плечами и, словно ее ничего не стесняло, прошла через весь дом к его спальне. – А где горничные?

– У меня нет горничных, – ответил он. – Есть приходящая прислуга, но это только днем.

– Значит, сейчас мы здесь одни?

Наверное, ему стоило остановить ее, когда она бесцеремонно залезла в его гардероб, а потом по-хозяйски осмотрела кабинет. Но он почему-то совсем не чувствовал себя задетым. Она просто понятия не имела, что значит жить одной.

В конце концов Лейла решила, что у него очень красивый дом с интригующей атмосферой. В отличие от дворца стены не украшали портреты знатных предков. Впрочем, он же сказал ей, что не знает, откуда родом. Зато повсюду висели картины современного искусства. Перед одной из них – красной ломаной линией – Лейла остановилась.

– Что это?

– Линия жизни, – ответил он, любуясь полотном. Это была жемчужина его коллекции. Она обошлась ему в целое состояние и напоминала не только о прошлом, но и о его нынешних клиентах и их жертвах.

– Как вот здесь? – Она посмотрела на свою ладонь и провела пальцем по одной из линий. – Значит, это судьба? Это ты в России?

– Это всего лишь картина.

Он лукавил. Она была для него больше чем картина. Микаэль подумал о следующем изломе, который случится, когда Лейла уедет.

Ей хотелось знать о нем больше, однако интуитивно она чувствовала, что он уже и так открыл ей довольно много. Откровенность причиняла ему боль. Должны были пройти месяцы, даже годы, чтобы она смогла по-настоящему его узнать, а в их распоряжении оставалось всего несколько дней.

– Лейла… – прервал напряженную тишину Микаэль. На губах застыл вопрос, который нужно было задать. Если она испытывала хотя бы десятую долю того, что чувствовал он, это стоило обсудить. – Ты уверена, что ты хочешь…

Она поняла, о чем он. Но она боялась и вопроса, и растущего между ними напряжения, поэтому перебила его, пока он не произнес того, что говорить не следовало.

– Мне почему-то кажется, что я смогу это нарисовать, – заметила она, отступая от картины на шаг. – Если ты достанешь мне красную краску, я сделаю так же. Идет? – Она повернулась и поцеловала его. – Я дурачусь, – призналась она. – В некотором роде. А вообще, мне нравится твой дом. Он очень… – принцесса запнулась, подбирая слова, – похож на Микаэля.

Он вздохнул. Нужно было взять ситуацию в свои руки.

– Так чем ты хочешь заняться? – спросил он, чтобы отвлечь ее от чересчур внимательного осмотра его дома и его вещей.

– Я тебе уже сказала, я хочу научиться водить машину, – напомнила она.

– Лейла, этому не учатся за несколько дней. Может, что-то другое?

Она взглянула на его восхитительный рот, а затем подняла глаза:

– Тогда научи меня…

Она произнесла слово, и Микаэль лишился на мгновение дара речи. Конечно, он помнил, что она услышала это от него самого. Но, черт возьми, она же была принцессой!..

Он предпочел бы, чтобы она не возвращалась в Ишлу с таким лексическим новшеством.

– Гм… Тебе не стоит так говорить, Лейла.

– Но это ты так сказал однажды ночью… Помнишь? Ты говорил, что она не хотела потерять хорошего…

– Любовника, – перебил он. И Лейла кивнула.

Боже мой, она была такой наивной, такой чистой!..

Микаэль Романов не мог позволить себе влюбиться, он вообще никогда и никого не любил.

Да и какой смысл был в этой любви, если она уедет со дня на день?!

– Я хочу снова испытать экстаз, – заявила Лейла.

– Прекрасно.

– Но я хочу, чтобы ты тоже его испытал. И я хочу это увидеть.

«Что ты со мной делаешь, принцесса!..»

– Я научу тебя водить, – предпочел Микаэль наименее опасный вариант.

Он увидел, что она с трудом сдерживает торжествующую улыбку.

– Думаешь, в этот раз ты выиграла?