Книга Пустошь - Джен Александер

И тут я замечаю, что между деревьями что-то блестит.

Долго, очень долго я просто стою и смотрю. Сосущее чувство под ложечкой сменяется нервной дрожью.

– Пожалуйста… – шепчу я.

Я осознаю, что бегу со всех ног, только когда выскакиваю из леса и оказываюсь на дороге.

Впереди пейзаж пересекает серебристый забор из проволочной сетки. Единственная ограда, которую мне доводилось видеть в «Пустоши», окружала тюремный двор для прогулок. Быть может, за этим забором тоже ждет свобода?

Я забываю о стертых стопах и усталых ногах. Пересохшее горло больше меня не беспокоит. Я бегу, размахивая руками, а горячий ветер развевает мне волосы.

Добежав до забора, я просовываю пальцы в сетку и прижимаюсь к нему всем телом. Я помню только последние три года своей жизни, и за это время я плакала дважды. Причем первый раз – минут пятнадцать назад.

Проходит некоторое время, прежде чем я достаточно успокаиваюсь и начинаю соображать. Я иду вдоль забора в поисках выхода: дырки, в которую можно пролезть, защелки – чего угодно. В шести метрах надо мной забор увит колючей проволокой – о том, чтобы перелезть через него, не может быть и речи.

Я перебираю оружие Эйприл, пока не натыкаюсь на плоскогубцы. Провожу рукой по нижнему краю забора и уже хочу ухватиться плоскогубцами за проржавевшую секцию, как вдруг у меня за спиной раздается мужской голос:

– Тебе ведь известно, что побег запрещен законом?

Глава восьмая

– Попробуем угадать, кто тут у нас: геймер-извращенец, которому захотелось поразвлечься с персонажем вне игры?

Я с такой силой вцепляюсь в забор, что тонкая проволока впивается в ладони почти до костей. Глупый, напуганный персонаж – вот кто я такая. Не знаю, заметно ли со стороны, но меня всю трясет. Остается только надеяться, что на карте имя этого парня светится зеленым, а не красным.

– Ну?

Что бы сказала на моем месте Оливия? Она управляла мной три года, а я даже не могу представить, как бы она ответила! Я запрокидываю голову назад. Смотрю на витки колючей проволоки. По спине, словно холодные струи дождя, течет пот.

– Мне просто стало интересно, что тут такое, – медленно говорю я.

Нет, Оливия ответила бы совсем не так. Она бы принялась дразнить противника – сначала спросила бы, какое ему дело, а потом потянулась бы моей рукой за «глоком». И плевать, что его пушка наверняка смотрит мне в затылок. Возможно, я бы осталась в победителях – пока мной управляет Оливия, обычно так и происходит. Однако в ту минуту, когда она заставила бы меня выстрелить, я бы увидела на его месте себя. Опять одна кровь и смерть.

Пожалуй, я даже рада, что не ответила, как Оливия: уж больно ей нравится подвергать мою жизнь опасности.

– Стало интересно, говоришь?

Несколько секунд я слышу только шорох сухой травы у него под ногами, а потом он приказывает:

– Повернись.

Последний раз, когда мне было велено повернуться, мой противник погиб, вцепившись себе в волосы. Тогда я не поняла, почему людоедша держится за макушку. Может быть, она чувствовала встроенное в мозг устройство?

Может быть, очень скоро я сама буду корчиться в агонии, отчаянно хватаясь за голову…

Я с трудом сглатываю и поворачиваюсь. Мои пальцы запутались в сетке, и я крепко стискиваю их, чтобы придать себе уверенности. При виде моего лица глаза у незнакомца вылезают на лоб. Он неуклюже пятится назад, а его рука, сжимающая пистолет, безвольно опускается.

– Быть этого не может… Из всех… – выдыхает незнакомец. Он проводит рукой по волосам, взглядывает на свои ноги и снова встречается со мной глазами. – Ты-то что здесь делаешь?

Почему он задает мне вопросы? А главное, почему таращится, не мигая? По идее он должен напасть на меня, попытаться ограбить – что угодно, только не мямлить нечто невнятное. На каннибала он не похож. На выжившего, впрочем, тоже. Для парня невысокий, но все же выше меня коротышки. У него темные всклокоченные волосы, темно-серые, почти черные глаза. А еще он чистый. Видела ли я когда-нибудь человека, который не выглядел неряхой, даже если только что отчаянно оттирал грязь мылом и дождевой водой? Кроме этого парня в голову никто не приходит. И уж конечно, я никогда не встречала персонажа – ни людоеда, ни выжившего, – у которого не торчали бы кости. Одет парень во все черное: ботинки, широкие штаны и футболку, обтягивающую плотное тело, – и выглядит очень опрятно.

– Забавно, – произношу я. – Такое впечатление, что ты меня боишься.

К парню возвращается самообладание. Уголки его губ приподнимаются. На мгновение он опускает длинные ресницы и смотрит в землю, словно я его смутила. Потом одновременно поднимает голову и руку с пушкой, и я вздрагиваю.

– Да уж, есть чего бояться! Ты же тощая и маленькая, как четырнадцатилетка. Итак… Что тебе тут понадобилось?

Оружие у него в руке черное и блестящее. Похоже на обычный пистолет, но на месте дула из ствола выходят четыре металлических штыря. Когда я слегка отодвигаюсь от забора, который жжет мне спину, парень качает головой и подходит ближе, сжимая странный пистолет обеими руками.

Он стоит шагах в восьми от меня – так близко, что я почти чувствую, как металлические штыри упираются мне в шею.

– Осторожнее. Знаешь, что это такое? – Парень поводит пистолетом из стороны в сторону, глядя на него почти с любовью. Я не отвечаю. И он продолжает: – Электрошокер «тех армз». Выпущен в 2183-м ограниченным тиражом в тысячу экземпляров.

Внутри у меня все холодеет. 2183-й? Наверное, он имеет в виду номер модели, место производства или… Нет, не может быть, что это год. Сейчас идет 2039-й. Согласно удостоверению личности, я родилась в 2023-м. Значит, сейчас 2039-й, верно?

– И что? – спрашиваю я.

Мой голос звучит холодно и твердо. Вот и прекрасно. Незачем ему знать, что сердце у меня ушло в покрытые мозолями пятки.

– А то, что я могу манипулировать настройками силы тока. Захочу – пошлю разряд в пятьдесят миллиампер, а захочу – в пять ампер. Электрошокер снабжен детектором движения: ты убегаешь, он тебя находит. Если попробуешь убежать… – добавляет парень, поводя густыми бровями, – … я, пожалуй, выпущу в твою тощую задницу все пять ампер.

«Манипулировать». Опять это слово! Уже осточертело, что мной вечно манипулируют. Я бросаю на парня злой взгляд.

– Естественно, я не собираюсь бежать. Но если очень хочется – давай, выпускай.

Он ухмыляется, словно я сказала что-то смешное, садится на корточки и склоняет голову набок. Я прислоняюсь к горячему забору и сползаю по нему вниз. Сухая трава царапает ноги, но все равно так лучше, чем стоять. Я подтягиваю коленки к груди и устремляю взгляд на парня. В глубине души мне хочется попытать счастье и просто дать деру – видимо, мазохистские наклонности Оливии передались и мне.