Книга Минус один? Плюс Один! Приемный ребенок в семье - Людмила Петрановская

Пренебрежение к себе, неприспособленность к нормальной жизни, низкая самооценка, низкий уровень притязаний («я не важен, от меня ничего не зависит») – вот наследство, которое получают дети, выросшие в таких условиях. Они не умеют уговорить себя сделать то, что не хочется, планировать свое время, уметь отдыхать, утешаться после неудач. Поэтому эти дети часто плохо учатся, даже имея нормальные способности.

Тот, кто не способен позаботиться о себе, и о других тоже полноценно заботиться не сможет: ни о домашнем животном, ни о собственных детях. Вернее, забота эта будет носить такой же импульсивный, «рваный» характер, какой получал он в детстве. Сегодня – люблю безумно, завтра – отстань, надоел, уйди, чтобы я тебя не видел. Отсюда грустное явление, знакомое многим сотрудникам детских учреждений, – сиротские «династии», когда в одном и том же детском доме растут дети, а потом и внуки бывших воспитанников.

Как-то мы спросили французских коллег, устраивающих детей в семьи, что они считают показателем качества своей работы. Оказывается, ни у одного (!) из их бывших подопечных, выросших в приемных семьях, дети не были изъяты из-за пренебрежения. Так что, помогая ребенку с тяжелым прошлым полюбить себя, поверить в свою ценность, научиться заботиться о себе, приемные родители помогают на самом деле сразу многим детям – всем его потомкам на много поколений вперед! И это стоит всех затраченных сил.

Кошмар наяву: жестокое обращение

Один из самых пугающих сюжетов в фильмах ужасов: герой бежит от монстра, из последних сил отбивается, пытается скрыться. Вдруг – какое счастье! – он видит кого-то из родных или друзей, бросается навстречу. Сейчас ему помогут, вместе уже нестрашно, он почти спасен… И тут родное лицо начинает на глазах меняться, в его чертах проступают черты монстра… Когда мы, взрослые люди, видим подобные кадры, сидя на безопасном диване, нас прошибает холодный пот. Невозможно представить себе, что чувствует ребенок, если в монстра – реального, а не киношного – превращается тот, кто должен спасать, защищать, утешать, то есть мама или папа. Как с этим быть? На что после такого надеяться? Где взять силы жить дальше?

Жестокое обращение со стороны ближайших родственников и/или их собутыльников, а порой и со стороны персонала или старших воспитанников учреждений – это то, с чем сталкивается подавляющее большинство детей из детских домов. Это и «заурядные» побои, и особо изощренные издевательства, и переломанные кости, и сексуальное насилие. Говоря об этом, трудно не попасть под власть эмоций, но ни ужасом, ни гневом, ни жалостью детям не поможешь. Пусть наказанием виновных занимаются суды, прекращением совершающегося насилия – полиция, а профилактикой – органы опеки и попечительства. Задача приемных родителей – помочь ребенку, уже пережившему насилие, восстановиться. Важно знать, как проявляются последствия жестокого обращения и что следует делать.

При нормальном детстве семья, дом, родители вызывают у ребенка чувство безопасности, защищенности. Мама и папа – большие и сильные, они всегда знают, что делать, они все умеют, они защитят от саблезубого тигра, от Бабы-яги, от страшного сна; они помогут, когда болит живот, когда не можешь решить задачу, когда поссорился с лучшим другом. Хотя и такие добрые родители могут превратиться в «злых» и начинают кричать, ругаться, наказывать. Для ребенка, особенно маленького, это превращение происходит совершенно неожиданно и, с его точки зрения, без всякой причины.

Вот он крутится, сидя за столом, хватает что-то: раз, другой, третий. Мама делает замечание, сначала ласково, потом строже, потом пытается отвлечь. Все это еще «по эту сторону черты», где мама добрая. Вдруг ребенок делает неловкое движение – и на пол летит тарелка с манной кашей. Кухня заляпана кашей, если не вымыть сразу – присохнет; на полу – осколки вперемежку с кашей – можно пораниться; ребенок остался без завтрака, а через 15 минут выходить из дома – все эти соображения стремительно проносятся в голове у мамы. Она, ясное дело, кричит на ребенка, а то и по рукам даст, затрещину отвесит – то есть дает выход вполне обоснованной (с ее точки зрения) злости. Вот только ребенку не под силу столь быстро оценить последствия и масштаб того, что случилось. Для него мамин эмоциональный взрыв пугающе непредсказуем, просто внезапно мама оказывается «по ту сторону», превращаясь из доброй в злую и опасную.

Подобные метаморфозы отражены в детских сказках в образе злой мачехи – ну не родная же мать ребенка так ненавидит, что готова в лес на съедение волкам отправить! Папа, соответственно, предстает там жутким людоедом – в это легко поверить, глядя, как огромный мужик, рыча и топая ногами, с глазами, налившимися кровью, тащит за шиворот ребенка, на ходу расстегивая ремень. Но в сказках, как известно, всегда счастливый конец. Появляется добрая фея (другой материнский образ – добрый), добрый волшебник или король (мудрый отец) либо сам герой как-то выкручивается из ситуации и сбегает от злого людоеда к добрым родителям (читай: находит способ помириться, может, переждать, может, подлизаться или как-то иначе заслужить прощение).

Так сказки позволяют ребенку освоиться со вспышками родительского недовольства, помогают поверить, что они пройдут, а по-настоящему ему ничего не угрожает: ну накричали, ну отшлепали, но потом простили, обняли, утешили. Его все равно любят, а значит, жизнь наладится. Со временем он учится прогнозировать, когда родители рассердятся, и находит способы поведения, помогающие пережить эти неприятные моменты, причем хорошо знает, с кем и как себя вести. Главное, его опыт подсказывает: как бы страшно ни было, когда кричат и топают, какие бы слова ни произносились («я тебе голову оторву», «я с тебя шкуру спущу»), на самом деле ничего такого не происходит и безопасность ребенка родители – даже в гневе – гарантируют.

Конечно, есть немало родителей, которые переходят грань нормального воспитательного воздействия, это серьезная проблема нашего общества – терпимое отношение к насилию в семье, в том числе над детьми. И все же если ребенок получает в семье не только суровые наказания, но и заботу, внимание, любовь, у него все равно будет достаточно сил, чтобы пережить детские обиду и боль и вырасти достаточно внутренне благополучным человеком.

Когда речь идет о жестоком обращении, обычно имеют в виду насилие, которое ничем не ограничено, не имеет прогнозируемой логики и может быть вообще не связано с наказанием за проступки – просто он под руку подвернулся. При этом ребенок понимает: ему грозит реальная опасность, его могут серьезно травмировать, причинить очень сильную боль и даже убить, и тут не спасут ни крики и жалобы, ни вид крови, спасения нет, никакие хитрости и уловки не помогут. Ребенок сталкивается с настоящим, совсем не сказочным монстром, и тем ужаснее, если этот монстр – его отец, если нападение происходит на глазах у матери, которая ничего не делает, чтобы ребенка защитить. При этом часто акты насилия – единственные эпизоды в жизни ребенка, когда он оказывается в центре внимания родителей. Помните о программе, которая требует «добейся внимания – любой ценой»? Здесь ценой оказываются боль, страх и опасность для жизни. Парадокс в том, что, с точки зрения ребенка, такое «внимание» лучше, чем никакого. Лучше быть избитым, чем брошенным.