Книга Большая нефть - Елена Толстая

А неблагодарный Буров уже катил на мотоцикле к Векавищеву.

На буровой у Андрея все оставалось по-прежнему. Работы велись, скважина становилась все глубже — в таинственных дебрях земли делало свою работу долото, и покорялась земля настойчивости человека.

Буров поднялся на площадку. Здесь лютовал ветер, стоял невыносимый грохот. Каска смягчала звуки. Внизу виден был маленький, словно игрушечный, вагончик мастера, и оттуда вышел игрушечный Векавищев. Буров помахал ему рукой. Андрей поднял голову, увидел. Махнул в ответ.

Григорий Александрович спустился. Наверху все равно разговаривать невозможно.

— Здравствуй, Андрей Иванович, — сказал Буров. — Какие у тебя будут для меня новости?

— А у тебя, Саныч, какие для меня новости? — вопросом на вопрос ответил Векавищев. — Больно вид у тебя… того, перекошенный. Неприятности случились?

— Да можно и так сказать — неприятности, — ответил Буров и снова поглядел на вышку. — В Междуреченск прилетает Косыгин. Сам. Алексей Николаевич.

— А, — бросил Векавищев до обидного равнодушным тоном. — Ну, хорошо.

— На буровую приедет, думаю, — с нажимом продолжал Григорий Александрович.

— А вот и прекрасно, — отозвался Векавищев. — Вот пусть и приезжает. Пусть лично посмотрит, в каких условиях живут и работают нефтяники. И сделает оргвыводы. Лично я очень на это надеюсь. — Он покосился на мрачного Бурова. — А ты-то что распереживался?

— Что распереживался? — медленно проговорил Буров. — Да то, что от нас настоятельно ждут рапорта о первой нефти. Больше ничего.

— Ну и чего расстраиваться? — продолжал Векавищев до обидного легкомысленным тоном. — Ведь ждут же! Ждут еще! Вот когда ждать перестанут — тогда и будем слезы лить…

— Я у тебя, Андрей, на буровой теперь дневать и ночевать буду, — предупредил Буров.

— Вот и молодец, — одобрил Векавищев. И засмеялся: — Что, не ожидал? Думал, начальства московского испугаюсь? Или тебя? Не дождешься… Мы, Саныч, — советские люди. Все. И ты, и я, и Косыгин Алексей Николаевич…

— Я еще и Дорошина сюда привезу, — пригрозил Буров. — Для вернейшего контроля.

— Отлично, — Векавищев потер руки. — Привози, Саныч, привози Дорошина.

— Что это ты так легко согласился? — прищурился Буров.

— Так я вам в вагончике сидеть все равно не дам, будете ходить на вахту…

— Не испугал, — сказал Буров. — Показывай, где у тебя самый тяжелый участок работы.

* * *

Библиотекарша Маша закончила обход «должников». Хорошие люди, но не очень сознательные. Разговаривала с ними Маша терпеливо, как с детьми, вела разъяснительную работу.

— Вы прочитали книгу? Почему же не вернули ее в срок?

Ответы она получала довольно однообразные. Кто-то ссылался на занятость. Мол, так устал после работы, что никуда идти не хочется. До столовки бы добраться, не то что до библиотеки. Кто-то извинялся и говорил, что «забыл».

— Стыдно, товарищ. Взяли книгу и даже не подумали, что кто-то другой, возможно, ждет своей очереди ее прочитать, — мягко выговаривала Маша.

Кто-то отшучивался:

— Да я и брать-то не хотел, но как не согласиться, если такая красавица настоятельно рекомендует!

— Вы эти разговоры, пожалуйста, с кем-нибудь другим ведите, — предупреждала Маша. — Я должностное лицо и сейчас при исполнении обязанностей. А строить глазки будете в мое нерабочее время.

— Кто строит глазки? — возмущался здоровенный детина, которого только что отчитали, как школьника. — Да ты в глазки мои погляди, куда их строить-то!

— Чтобы глаза, товарищ, глядели осмысленно, требуется вложить в голову некоторое количество знаний, — сказала Маша, не поддаваясь на «провокацию». — Глаза — зеркало души. Если бы вы прочитали книгу, они смотрели бы гораздо более осмысленно.

— Не, мужики, она меня учит! — картинно страдал детина. — Вы видали такое?

— Вы будете дочитывать книгу, товарищ? — ледяным тоном осведомилась Маша. — Или мне ее забрать, а вас изъять из списка книголюбов как несознательного?

— Да я сознательный! Это книга какая-то скучная попалась — одни страдания… Ты мне детектив подбери, а? «Записки следователя», «По остывшему следу» — вот таких же… Сделаешь? Я тогда буду самый верный твой читатель.

— В своем романе «Отверженные» Виктор Гюго показывает, в каких условиях жили трудящиеся в буржуазной Франции, как они пытались найти дорогу к своему освобождению, — холодно произнесла Маша, забирая непрочитанную книгу. — А вы называете этот роман скучным.

Нефтяник пожал пудовыми плечами и изобразил смущение, которого на самом деле не испытывал.

— Приходите в библиотеку, подберу вам детектив, — заключила Маша.

— Так в детективах, между прочим, рассказано про работу советских следователей, — сказал нефтяник, желая оставить за собой последнее слово.

— Не надо было брать книгу, если вы не собирались ее читать, — сказала Маша.

— Да ведь вы так настаивали, товарищ библиотекарь… — Нефтяник произнес эту невинную фразу как можно более двусмысленным тоном.

Маша покраснела и вышла. Она слышала, как за ее спиной грянул мужской хохот. Ну ничего, подумала она, стискивая зубы. Они, в общем, не хотят ее обидеть. В Междуреченске на одну женщину приходятся четыре-пять мужчин. Вот и ржут, как запертые в загонах жеребцы. И копытами бьют. А на самом деле они все хорошие.

Книжек набралось десять или двенадцать, все не тонкие. Маша несла их под мышкой.

После наступления первых заморозков улица стала чище, ледок приятно хрустел под ногами. Привыкшая к холоду, Маша до сих пор ходила в осеннем плаще. Здесь все до последнего носят демисезонное — показывают зиме, что не страшатся.

А на самом деле здешних зим бояться надо. Стихия — дело серьезное, легкомысленного отношения не терпит. До тридцати пяти, а то и до сорока, в редкие годы — и до пятидесяти градусов мороза доходит. С отоплением пока что не очень… Случится авария на генераторе — и все.

Маша не спеша шагала по улице. Кажется, год — немного, но вот прожила она здесь этот самый год, и все вокруг знакомое такое, родное. Даже странно подумать, что где-то есть другая жизнь — высокие дома, широкие проспекты, блестящие автомобили. Светофоры. Да, светофоры. Маша уже очень давно не видела светофоров. Здесь они не нужны… и еще очень не скоро будут нужны. Если такое вообще когда-нибудь случится.

Она улыбнулась своим мыслям. Сказать бы кому, о чем сейчас думала, — на смех поднимут!

— Здравствуй, Маша, — поздоровалась встречная женщина.

— Здравствуйте, тетя Катя, — отозвалась Маша.

Вот и библиотека. Обычная деревянная изба с крыльцом, только тем и различается, что табличка привинчена «Библиотека» и указаны часы работы.