Книга Анти-Авелин - Наталия Земская

– Несмотря на то, что у нас есть подозреваемая, дело будет сложным – у этого убийства непростой мотив, – медленно произнес Петрович, глядя в окно.

– Вот именно – мотив. И – не найденное орудие убийства, – Саламатин продолжил другим тоном: – Иннокентий Петрович, это еще не все. Габриэль Каре был в оперативной разработке подразделения, возглавляемого моим близким товарищем. Это же подразделение в 2008 году следило за передвижением по стране еще двух монахов иезуитов: Виктора Бетанкура и Отто Мессмера. Последний был настоятелем российского Общества Иезуитов, выходцем из католической немецкой семьи, уроженцев Караганды. В конце октября 2008 года Виктор Бетанкур и Отто Мессмер так же посетили один из подмосковных монастырей и, незаметно для наших служб, покинули его. Их тела были обнаружены на квартире по улице Петровка в Москве.

– Преступление было раскрыто?

– По официальной версии убийство было совершено на бытовой почве, гомосексуалистом. Его взяли на следующий день в баре.

– Вы в эту версию не верите.

– Я не верю в мотив. Нас интересовал Виктор Бетанкур, родом из Эквадора, – он учился в московском институте теологии, до этого учился в Риме, тоже был на подозрении у тамошних служб безопасности. Бетанкур и Мессмер тщательно спланировали свои действия, предприняли все необходимые меры предосторожности. Для чего? Для встречи с российским гомосексуалистом?

– Да, не клеится. А что российский гомосексуалист?

– Дал признательные показания. Конечно, в этом деле возможна случайность, но если говорить о спланированном преступлении, то задумано оно было идеально. Зная о нетерпимом отношении к людям нетрадиционной ориентации в России, можно было рассчитывать на брезгливую и поверхностную реакцию на это дело. Так оно и случилось. К счастью для нас, журналисты не пронюхали, что в случившемся был интерес служб безопасности. Про исчезновение в монастыре тоже известно только очень ограниченному кругу лиц.

– Так как им удалось исчезнуть из вашего поля зрения?

– Мы знали о том, что они должны были уехать в другой город на машине, в связи с чем наблюдение с принадлежащей Ордену квартиры, расположенной на Петровке, было снято, а установлено – за их автомобилем. Вместо этого они доехали до монастыря, а дальше вы знаете… Мы общались со служителями монастыря, они оказывали нам всяческую помощь в поиске тайного хода из него. Только через неделю тщательных поисков мы наконец-то нашли подземный лаз под его стенами. Все дело в том, что в эпоху воинственного атеизма горели не только иконы, но так же архивы с чертежами и описаниями строений. Репрессии. Расстрелы. В общем, информация была утеряна. Теперь этот лаз нанесен на план монастыря, за ним тщательно ухаживают и демонстрируют посетителям. Когда Орден Иезуитов находился под защитой российских императоров, его члены не забывали, сколь могущественны их враги, и тщательно собирали информацию, которая могла бы спасти им жизнь в случае преследования и покушения, в том числе – информацию о тайных ходах российских монастырей, и наверняка не только монастырей.

– Которую, спустя столетия, им удалось сохранить. Отсюда вы сделали вывод, что история в Свято-Даниловом монастыре повторилась.

– Они не должны были возвращаться на квартиру. Что-то нарушило их планы. Но что? – Саламатин резко встал со стула и, стремительно шагнув к дивану, сел напротив Петровича. – Они были убиты тем же способом, что и Габриэль Каре – маленьким топориком. Орудие убийства найдено не было.

Повисла пауза. Саламатин, пристально глядя в глаза Петровичу, продолжил:

– Я здесь не только по долгу службы, но и по долгу дружбы. То, что произошло в работе моего друга, можно назвать одним словом – провал. Он настоящий профессионал.

Было бы высшей несправедливостью перечеркнуть его репутацию из-за этого дела. Никто на его месте не смог бы предугадать случившееся. Я должен помочь ему. Для этого нужно понять, что происходит, докопаться до истины. Мне нужно распутать это чертово дело.

– Мне тоже нужно распутать это чертово дело…

Они сидели напротив друг друга, глядя в глаза и улавливая суть сидящего напротив, как это умеют делать только мужчины-воины или мужчины-охотники, имеющие многовековую генетическую память о том, с кем можно идти плечом к плечу в бой, кто наверняка не струсит, прикрыв тебя от кинжала врага или когтей свирепого зверя.

Дальше слов было не надо. Они встали и направились к выходу.

В дверях Саламатин остановился:

– Вам необходимо будет произвести задержание Бжозовской и сопроводить ее до места временного содержания. Я попросил приехать сюда своего хорошего знакомого, он отличный психотерапевт, работает в институте имени Сербского, поможет привести Бжозовскую в чувства. Там, за дверями, наверняка уже полчище журналистов, им не надо видеть ее состояние, иначе потом потратите кучу времени на объяснения с общественностью.

– Спасибо. Действительно, не хотелось бы терять время из-за нервных срывов подозреваемых и свидетелей, – согласился Петрович.

– Чем вы сейчас собираетесь заняться?

– Опросить по делу мужа хозяйки особняка.

– Да, конечно. Здесь, справа от двери, есть черная лестница на второй этаж. Как выйдете из служебных помещений, первая дверь по коридору – это кабинет хозяина. Увидимся.

Узкая железная лестница привела Петровича в коридор второго этажа. Пройдя служебные помещения, он оказался в просторном холле, устланном мягкими коврами. Дверь кабинета хозяина особняка была приоткрыта, и из нее доносился звук работающего телевизора.

Петровичу показалось странным такое времяпрепровождение на фоне всех событий. Мягко ступая по ковру, он подошел к приоткрытой двери и заглянул внутрь.

В большом кресле с высокой спинкой сидел седовласый мужчина в красном шелковом халате, надетом поверх черных брюк и белой рубашки. Облокотив голову на руку с зажатым пультом, мужчина улыбался происходящему на экране телевизора. Это еще больше покоробило Петровича.

– Извините! – предупредительно окликнул его Петрович.

Мужчина быстро выключил телевизор, нажав на кнопку пульта, и встал навстречу Петровичу.

– Ландрин Иннокентий Петрович, майор полиции, – начал Петрович и осекся, вглядываясь в знакомые черты лица. – Я вас знаю?

– Мы не знакомы, но встречались у ворот этого дома.

Перед ним стоял импозантный пожилой мужчина, из распахнутого белого ворота его рубашки виднелся легкий узел красного шелкового платка, в тон шелкового халата с золотыми кистями на поясе. Но дело было даже не в дорогой и элегантной одежде, а в самой природе, которая сейчас наполняла этого человека. Она была иная, не такая, как вчера. Обычно так сильно изменить себя под силу человеку, поменявшему свой образ жизни, привычки, окружение и даже страну, и то – лет через пять, не меньше.

– Вы сильно изменились с вчерашнего дня, – отметил Петрович.

– Одет иначе?