Книга Досье "72" - Жан Коломбье

— Понимаешь, — объяснил мне Кузен Макс, — через эту рекламу мы вступаем во вторую фазу разработанного Франсуазой Браше плана: старики не столь уж безобидны. Взглянув на рекламу ножей фирмы «Лагеп», ты засмеешься, но в мозг твой подсознательно прокрадется мысль о том, что старики тоже могут представлять угрозу для общества. Это уже не является прерогативой молодежи. И постепенно мы сможем сломать этот образ спокойствия и безопасности, который свойственен лицам пенсионного возраста. И начиная с этого момента дело станет намного проще.

Со своей стороны и стратегический комитет не терял времени зря. Отсутствие в его составе женщин — только не надо упрекать Бофора в женоненавистничестве: разве не он выбрал в качестве рекламного агента представительницу прекрасного пола? — не помешало его членам вернуться к рассмотрению вопроса, который поставила Франсуаза: семидесятидвухлетние женщины тоже? Явление это довольно известное, когда мужчины начинают говорить между собой о женщинах, похотливый инстинкт сразу же берет верх. Не стали исключением из этого правила и Бужон с Бофором. Кузен Макс был смущен их высказываниями до такой степени, что не стал сообщать мне подробности их шуток. Он сказал только мне шепотом, что Бофор считает, что для баб предел в семьдесят два года был в три раза выше необходимого. Он так хохотал, этот Бофор, так хохотал!

Более серьезно настроенный Бертоно, не имевший ни малейшего желания уступать требованиям этих дам, задал вопрос: не пора ли воспользоваться проектом «Семьдесят два» для того, чтобы достичь, наконец, паритета между мужчинами и женщинами? Один мужчина, одна женщина. Это должно было означать, что женщин будут отправлять в «Центры перехода» в шестьдесят девять или в семьдесят лет. Надо было проверить цифры. В таком случае во Франции было бы одинаковое количество людей обоих полов. Это предложение, столь милое для картезианских умов мужчин, могло затронуть чувства их подруг. Поскольку они не сильны в логике. А потом, поскольку в этом вопросе все зашли в тупик, Бофор отрезал: понимают женщины или не понимают, могут мыслить логически или не могут, но они голосуют. И если их озлобить, прощайте, прекрасные мечты.

Выход предложил Тексье: пока не надо принимать никаких решений. Ему казалось, что разумнее было бы бросить собакам эту кость только тогда, когда кампания будет в самом разгаре.

Заседания не длились так долго, как этого хотел бы председатель. Потому что завершалась другая кампания, кампания по выборам в законодательное собрание. Несмотря на неплохие прогнозы, собранные при опросе общественного мнения, нельзя было идти ни на малейший риск. Поэтому члены комитета метались по всему шестиграннику, как метко выразился их коллега министр юстиции.

В ходе одной из встреч с избирателями в Альби — там он выступал в поддержку молодого кандидата, перед которым было будущее, — Бофора спросили, какие его партия предусматривала меры по поддержке третьего поколения. Задавший этот вопрос избиратель, поддерживаемый группой возбужденных людей, выразил сожаление по поводу того, что в общей программе действий правой коалиции этому вопросу уделяется очень мало внимания. Он сам за свои семьдесят шесть лет всегда голосовал правильно: сначала за Национальный фронт, потом за НПФ. А теперь этот пробел в программе ставит его перед выбором, он уже сомневается в правильности своего решения.

Бофор был просто великолепен. Положа руку на сердце, он напомнил о нерушимости чувств, которые связывали НПФ и людей третьего возраста. Разве партия не ведет постоянную борьбу за своих дорогих стариков? Не выступает всегда за улучшение условий их жизни, за уважение к ним? И тем вечером, глядя в глаза старику, он заявил: НПФ не пожалеет сил для того, чтобы за стариками сохранилось завоеванное ими место в наших сердцах и в обществе. Первое место. Все аплодировали стоя.

10

Легко выигранные выборы усилили влияние НПФ внутри коалиции и внутри правительства. Начиная с этого дня, как подчеркнул Бофор, работа по проекту «Семьдесят два» могла пойти скорее.

Ободренная первыми результатами, Франсуаза Браше пришла доложить о состоянии дел членам комитета. Мотивация ее была высокой, настолько ей понравилась оригинальность поставленной задачи. Она призналась Кузену Максу, что видит свое предназначение в том, чтобы заставить людей проголосовать за свою преждевременную смерть. И быть при этом уверенными в своей правоте! Для специалиста по связям с общественностью не было более возбуждающей задачи!

Она обожала трудные задачи. Хорошо поставленные задачи и хорошо спланированные операции.

— Итак, я предложила вашему вниманию кампанию, включающую в себя четыре этапа. Я дала каждому этапу наспех, по-гусарски, прошу меня за это извинить, следующие названия:

1. Старики — просто недоразумение?

2. Старики — это плохо и бесполезно.

3. Старики дорого стоят.

4. Старики, так больше продолжаться не может!

Эти названия могут показаться резкими. Но зато они четкие и вполне соответствуют нашим планам. Не желая впадать в фанфаронство, могу предположить, что первый этап прошел успешно: с образом симпатичного старика покончено. Через видеоматериалы и через статьи в газетах общественное мнение уяснило, что третий возраст не является образцом добродетели. Короче говоря, старики больше не в моде.

При приближении выборов в законодательное собрание мы немного притормозили: не было издевательств и провокаций. Теперь мы можем усилить давление, сделать картину более мрачной, само собой разумеется, аккуратно привить общественному сознанию мысль о том, что милосердие имеет границы.

Последний, самый тяжелый этап развернется непосредственно перед референдумом. Он взволнует желчь у молодых, подтолкнет в наш лагерь нерешительных. Желательно было бы, чтобы в этот самый момент вы бросили в бой все силы: созданное вами молодежное движение должно будет проповедовать добрые слова. Это эвфемизм… Если у вас нет ко мне вопросов, я вернусь к своей печке.

Что она и сделала, поскольку ни у кого вопросов не было: ее выступление было простым и понятным.

Однако эта Браше…

Взглядом барышника Бофор посмотрел вслед уходившей специалистке по подмене ценностей, потому что у нее, помимо всего прочего, была хорошая фигура. Высокая, возможно, чуточку излишне плотная, но с хорошими пропорциями, с красивыми ногами, которые юбка не скрывала, но и не выпячивала наружу, умело взбитая копна каштановых волос и светлые глаза, которые не освещали ее улыбки. Но общее очарование, которое сразу же исходило от ее решительной походки, от ее физического присутствия, смешивалось с неким ощущением смущения. Люди чувствовали в душе одновременно нежное желание и стремление куда-нибудь скрыться от этого холодного взгляда, от механической безжалостности, постоянная обостренность которой угадывалась за этим ангельским личиком. Людям хотелось забыться от теплых интонаций ее голоса, но они вздрагивали от тривиальности ее высказываний, от резкости ругательств, когда устанавливалась некоторая интимность. Но походка, волосы… Бофор не стал идти дальше, этого ему было достаточно, в этой Браше есть какая-то изюминка, и… короче говоря, все его поняли, не так ли…