Книга Заградотряд Его Величества - Сергей Шкенев

– Разве мы не должны добраться до Лондона тихо и незаметно?

– Совершенно верно, должны.

– Тогда как это согласуется со славой горьких пьяниц? Скоро весть об этом разлетится по всему городку, и все жители соберутся в гостинице, чтобы посмотреть на малолетнего забулдыгу и его приятелей.

– Да пусть собираются, тебе жалко?

– А секретность?

Мишка отвесил подзатыльник коту, вознамерившемуся забраться в тарелку целиком, и сам задал вопрос:

– А как еще скрыть мелкие ошибки в поведении? Вот ты знаешь, сколько нужно давать чаевых кучеру дилижанса?

– Так место уже оплачено, зачем еще давать?

– Николя, это мы давно живем в просвещенном девятнадцатом веке, а Англия намертво застряла в средневековье. Нравы и обычаи, во всяком случае.

– Ну да, ну да… – цесаревич вспомнил некоторые речи своего отца, опубликованные в газетах. – Загнивающее средневековье, и все такое… Богато, между прочим, гниют.

– Страна, ограбившая половину мира, и должна быть богатой. Иначе зачем тогда грабить? Из любви к искусству?

Великий князь Николай Павлович знал причину неприязни капитана Нечихаева к англичанам – семь с лишним лет назад в деревеньке под Санкт-Петербургом они убили мать и отчима маленького Мишки. Ему самому и его сестре посчастливилось встретиться с гусарами Ахтырского полка, уничтожившими убийц. Но твердая уверенность в том, что хороший англичанин – мертвый англичанин, осталась у Михаила Касьяновича на всю жизнь.

– А зачем вы пригласили джентльменов на ужин?

– Это тоже своеобразная маскировка, Николя. Пусть у них в памяти останется скучающий и сорящий деньгами недоросль. Ну кто подумает, что в этой глуши появится русский, да еще и картежник? Ты же знаешь, как Павел Петрович относится к азартным играм.

– Наслышан.

Надо сказать, что официально карточные и иные игры на деньги не являлись в Российской империи преступлением, но застигнутые за сим занятием люди немедленно отправлялись щекотать себе нервы рядовыми в пехотные полки. Добровольцами, разумеется. Исключение делалось для скачек и стрелковых соревнований – вот там любой желающий, участвуя лично, мог поставить значительные суммы на свою победу, и выигрыш не облагался налогом. Как заявил государь император:

– Лишь действие, способное в будущем принести пользу Отечеству, заслуживает поощрения.

Николай Павлович задал еще один вопрос, пожалуй, самый главный из всех:

– Но зачем сорить деньгами? Неужели нельзя выиграть?

– Выиграть? – задумался Нечихаев.

– Да, и у нас здесь появится собственная аптека.

Идея капитану понравилась, но если бы он знал, чем грозит ее исполнение… Но кто с вечера задумывается о завтрашнем утре?

Утро принесло ему сильную головную боль, обрывки смутных воспоминаний о вчерашней игре и большую кружку холодного огуречного рассола.

– Держи, командир. – Сержант Замойский присел на стул рядом с кроватью. – Представляешь, в этих тьмутараканях продают соленые огурцы, и они почти как настоящие. Тебе, кстати, вроде бы понравились.

– Да? – Нечихаев надолго приложился к кружке, ополовинив ее, с трудом перевел дыхание и уточнил: – Когда?

– Вчера.

– Совсем ничего не помню.

– Ну еще бы, – кивнул граф. – Русский человек за год выпивает меньше, чем англичанин способен выдуть за один вечер. Нашел с кем связываться – они же оба в молодости во флоте служили, так что питейная закалка не чета нашей.

– И священник? Как его там…

– Этот до сих пор под столом спит. Устал сильно.

– Понятно. И много я вчера проиграл?

– Выиграл.

– Каким образом? – изумился Нечихаев.

– Не знаю, но на столе лежат долговые расписки на полтораста фунтов и обязательство в случае неуплаты отработать пять лет в земской больнице города Тобольска.

– Чертовщина.

– Это мастерство, командир.

– А который час?

– Полдень доходит. Кстати, князь Иоселиани договорился с пассажирами дилижанса.

– О чем? – не сразу сообразил Мишка.

– Они уступят нам свои места, причем очень недорого.

– Недорого – это сколько?

– Мишико предложил им угадать: под каким из трех стаканчиков прячется орех, ну вот и… Меняет древнюю тайну индийских раджей на места в дилижансе.

– И успешно?

– Сундуки уже выгрузили.

– Тогда почему мы до сих пор не в пути?

Документ 4

Из речи премьер-министра Великобритании сэра Персиваля Спенсера в Парламенте.

«Европе грозит смертельная опасность. Я не тешу себя надеждой, что мои замечания хоть как-то повлияют на мнение продавшихся Санкт-Петербургу Франции, Дании и Голландии. У меня нет такой цели и такого намерения. Я знаю, что ввиду испытываемых нами трудностей от блокады завтрашние французские газеты набросятся на меня с обвинениями в том, что я стал подумывать о мире. Это не соответствует действительности. Никто в Британии больше не думает о трусливом соглашении – весь народ думает только о суровой войне. Однако, будучи представителем ведущей нации на континенте, я имею полное право назвать опасность опасностью, если она угрожает не только нашей стране, но и всему континенту. Мы, англосаксы, просто обязаны известить весь мир о попытке диких азиатов ввергнуть европейский континент в хаос и предупредить о том, что русские имеют военную мощь, опасность которой нельзя переоценить.

Мой главный тезис – это то, что опасность угрожает именно сейчас. Паралич европейских монархий перед смертельной угрозой просто ужасающ. Купленные русским царем предатели делают все, чтобы усилить этот паралич.

В любом случае Британия не собирается вставать на колени перед этой опасностью. Напротив, она готова пойти на самые решительные меры, если в этом возникнет необходимость. Военные вызовы, с которыми сталкивается Соединенное Королевство, являются центром всего. Русское варварство в очередной раз предстает как воплощение зла, проворный демон разложения и носитель вселенского хаоса, разрушающего культуру.

Война вот-вот достигнет своей кульминации. Оказывая сопротивление страшной и непосредственной угрозе с оружием в руках, британский народ выполняет, в прямом смысле этого слова, европейскую миссию. Нашу храбрую и справедливую войну с этой мировой чумой не остановить воплями предателей, готовых продать все и вся. Она может и должна окончиться только победой!

Трагическая гибель наших воинов в Нормандии является символом героического, мужественного сопротивления бунту степей. Она имеет не только военное, но и умственное, и духовное значение для британского народа. Здесь наши очи впервые узрели подлинную суть войны. Мы больше не хотим тешить себя ложными надеждами и иллюзиями. Мы хотим смело смотреть фактам в лицо, какими бы упрямыми и грозными они ни были.