Книга Майя Плисецкая - Мария Баганова

«Большего успеха в «Лебедином» на мою долю за жизнь не выпадало», — признавалась Плисецкая. Овации начались с ее первого выхода, после прыжка. Когда балерина застыла в лебединой позе, зал взорвался экстатическими приветственными аплодисментами. После адажио она выходила «на поклон» шесть раз. После вариации — четыре. «А что было в конце актов и после последнего закрытия занавеса — описать невозможно. Шквал. Шторм. Извержение Везувия, — вспоминала в своей автобиографии Майя Михайловна. — То, чего опасались власти, — произошло. Демон-страци-я!!»

Потом ей рассказали, что в каждой ложе присутствовали мускулистые служивые люди, которые хватали чрезмерно хлопающих за руки и оттаскивали их от барьеров лож. А кричавших «браво!» и вовсе выволакивали в фойе. Те подчиняться отказывались, цеплялись за что можно — и это лишь усугубляло кутерьму и шум. К третьему акту службисты опомнились и оставили «диверсантов» в покое. И лишь капельдинеры слезно, жалобно просили публику «не мешать ходу спектакля», а выражать свое удовлетворение дисциплинированно, после конца, когда занавес закроется. Впрочем, их мало кто слушал.

На следующее утро Плисецкую вновь вызвала Фурцева. Она была разъярена: «Что же вы, Майя, слово свое не сдержали. Не поговорили с поклонниками.»

— А я вам этого не обещала, Екатерина Алексеевна. Вам почудилось. — отрезала Плисецкая.

Теперь их разговор продолжался более двух часов.

На следующий день наиболее активных балетоманов стали вызывать в управление милиции Москвы на Петровку, 38. По одному. С обвинениями в хулиганстве: мол, крикуны нарушали вечерний покой москвичей, пришедших отдохнуть в театр после трудового дня. «Хулиганов» подолгу держали в милиции, запугивали. Спрашивали, откуда они взяли билеты, не оставляла ли им Плисецкая контрамарки. Какие давала инструкции, напутствия?..

Но «хулиганам» не в чем было признаваться, они не совершили никакого преступления: билеты и цветы они покупали на свои кровные. Билеты — в кассах, цветы — у бабулек на рынке (о цветочных салонах тогда в Москве и слыхом не слыхивали). И с каких это пор в театрах хлопать нельзя?.. Да, «Лебединое» Плисецкой — событие. Да, ночами очереди в кассы выстаивали.

И дело было не только в оппозиционном настрое! Спектакли те действительно многие считали и считают венцом карьеры Майи Плисецкой! «Так они были тревожны, эмоциональны, нервны, что подняться выше их уровня мне позже уже не удалось.» — признавала она сама.

На второй спектакль пришли не только «буяны», но и премьер-министр Японии вместе с Никитой Хрущевым, и балет вновь прошел с оглушительным успехом. Даже Хрущеву понравилось, да и овации его самого расшевелили, подняли настроение.

На следующее «Лебединое» — через два дня — пожаловал король Афганистана Мухаммед Дауд. С ним в ложе — опять любимое правительство: Хрущев, Булганин, Первухин. Аплодисменты, улыбки, приветствия.

Позднее, уже незадолго до отставки и смещения со всех постов, Хрущев пожаловался балерине: «Как подумаю, что вечером опять «Лебединое» смотреть, аж тошнота к горлу подкатит. Балет замечательный, но сколько же можно. Ночью потом белые пачки вперемешку с танками снятся.»

Но тогда, в 1958-м, через несколько дней после спектакля те же люди собрались выслушать доклад генерала КГБ Серова о балерине Плисецкой, работающей на английскую контрразведку. Об этом сообщили Майе Михайловне «доброжелатели» — сарафанное радио работало в Стране Советов безотказнее официального.

Делу хода не дали, но до апреля пятьдесят девятого Плисецкую никуда не выпускали. Она продолжала писать то гневные, то жалостливые письма-прошения, но все они остались без ответа. Все. Все. Марина Семенова пыталась ее утешить: «Терпи, девка, мне хуже было. Под домашним арестом сидеть пострашнее. Те танцевать не давали.»

Но Плисецкой терпеть было очень трудно. Настолько, что временами в голову лезли даже мысли о самоубийстве. Остановила природная любовь к красоте и жизнелюбие: не хотелось лежать распростертой на асфальте или под поездом. Вид будет мерзкий.

Можно подивиться: а чего ей не хватало? Ну не ездила за границу — так и миллионы других не ездили. Работы ее не лишали, кусок хлеба был. Майя Михайловна отвечала на подобные вопросы так: «А что и впрямь человеку надо? Про других не знаю. А про себя скажу.

Не хочу быть рабыней.

Не хочу, чтобы неведомые мне люди судьбу мою решали.

Ошейника не хочу на шее.

Клетки, пусть даже платиновой, не хочу.

Когда приглашают в гости и мне это интересно — пойти хочу, поехать, полететь.

Равной с людьми быть желаю. Если мой театр на гастроли едет, вместе с ним хочу быть.

Отверженной быть не желаю, прокаженной, меченой.

Когда люди от тебя врассыпную бегут, сторонятся, говорить с тобой трусят — не могу с этим примириться.

Не таить, что думаю, — хочу.

Опасаться доносов — стыдно.

Слежки стерпеть не могу.

Голову гнуть не хочу и не буду. Не для этого родилась».

Глава 9

Любовь

Родион Щедрин как-то сказал, что композитора всегда спрашивают о Музе, и признался, что ему повезло. Ведь его Муза, вдохновлявшая его на создание балетов, да и не только балетов, всегда находится рядом.

Щедрину никогда не бывает скучно с женой, ведь она парадоксальна, впечатлительна, женственна и образованна.

Родион Щедрин, как и Майя Плисецкая, родился в Москве. Но семья Щедриных происходит из города Алексина Тульской области, знаменитого тем, как героически его жители противостояли татарскому хану Ахмату в XV веке. Тогда, потеряв у Алексина два дня, татары сожгли дотла деревянную крепость. После этого город восстанавливался очень долго: в середине XVII столетия там проживало менее пяти сотен человек. Но в конце XVIII века Алексин — уже уездный город, а к началу века XX-го он мог похвастать активной общественной и культурной жизнью. Город любил и часто бывал там Антон Павлович Чехов.

Отец Родиона Щедрина, Константин Михайлович, принадлежал к одной из самых уважаемых в Алексине семей. Все братья Щедрины были знатоками музыки, музицировали, семейный оркестр Щедриных устраивал благотворительные концерты. Отец композитора превосходно играл на скрипке, составляя инструментальное трио с двумя старшими братьями Родиона. Усилиями Щедриных в 1919 г. в Алексине была создана городская музыкальная школа, заведовал которой Константин Михайлович. Она существует до сих пор и называется Алексинской детской школой искусств им. К. М. Щедрина. На доме, где жила семья Щедриных, установлена мемориальная доска.

Родион Щедрин любил Алексин и часто бывал там у своей бабушки. Именно в семье были заложены те качества — приверженность классическим тенденциям в сочетании с развитием русской тематики, — которые стали главными отличительными чертами творчества композитора.

В 1941 году Родион поступил в Центральную музыкальную школу-десятилетку при Московской консерватории, но из-за начавшейся войны обучение было прервано и возобновилось лишь в 1943 году.