Книга Кроты ГРУ в НАТО - Михаил Болтунов

По совету друзей из Москвы они прихватили с собой русские деликатесы: буханку черного хлеба, селедку, палочку копченой колбасы.

На таможне колбасу отобрали, а вот хлеб и селедку не обнаружили. Хотя в ту минуту селедка уже не очень волновала Виктора Любимова. Он думал о другом: как добраться от Нью-Йорка до Вашингтона. Кое-какие карманные деньги у него были, но где вокзал, как до него добраться, сколько стоит билет? Словом, десятки безответных вопросов.

Пройдя таможенный и паспортный контроль, Любимов нашел укромное местечко, оставил жену и дочь и уже решил пройтись по морскому вокзалу, так сказать, на разведку, как в эту же минуту его окликнули. На чистейшем русском языке: «Виктор Андреевич, здравствуйте».

Перед ним стоял высокий, статный человек вполне американской наружности. Приветствие на родном языке совсем не обрадовало. Тем более, он никак не ожидал, что его будут встречать.

— С кем имею честь, простите?

Человек тепло улыбнулся и протянул руку. «Амосов Игорь Александрович, старший помощник военно-морского атташе». Отлегло от сердца. Его встречали. Фамилии сотрудников аппарата атташе он выучил еще в Москве. И Амосов был ему знаком, хоть и заочно.

Забрали супругу, дочь, чемоданы. У Амосова — машина. Погрузились, и первым делам — на вокзал. Игорь Александрович сам купил билеты и этим же вечером уехал в Вашингтон.

Поселились в доме у военно-морского атташе капитана 1-го ранга Фаворова. Он и его жена жили одни, без детей. Места в доме для размещения Любимовых на некоторое время было предостаточно.

Разместили вещи, уложили спать маленькую дочь и вышли прогуляться.

В этот вечер в Вашингтоне выпал первый снег. Виктор и Валентина Любимовы запомнили его на всю жизнь.

Тихий, несмелый, он падал на асфальт, на плечи прохожих, на ресницы жены.

На душе было тепло и спокойно. Военный разведчик Виктор Любимов еще не подозревал, сколько тревог и волнений у него впереди. Но все они будут потом. А сейчас он был по-настоящему счастлив.

Первый снег… Первые шаги по вашингтонским улицам. По большому счету, первый день работы в разведке.

ПОД ПСЕВДОНИМОМ «ЛОДЖ»

Внешне должность «доркипера» Любимова была не пыльная. «Открыватель дверей» он и есть открыватель. Приходилось дежурить в офисе аппарата военно-морского атташе, разбирать почту, принимать посетителей.

Однако это была лишь видимая часть айсберга. В обязанности «доркипера». входил контроль за передвижением кораблей Атлантического и Тихоокеанского флотов Соединенных Штатов. В огромные таблицы вносилась дислокация каждого корабля, отслеживалось его передвижение. Сведения добывали отовсюду, где только можно было их добыть: из открытой печати, радио и телепередач, закрытых радиоперехватов, бесед с иностранцами и, конечно, из оперативных источников.

Но это было лишь полдела. Получил «доркипер» оперативный псевдоним «Лодж», а вместе с ним и персональную, оперативную задачу. Задача такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И, откровенно говоря, молодой разведчик вообще не представлял, как к ней подступиться.

А дело в том, что под Вашингтоном, в местечке Вай Оул, находилась секретная военно-морская лаборатория. Было известно: лаборатория занималась разработками нового оружия. Но какого? Это и предстояло узнать Любимову.

Когда резидент ставил эту поистине безумную задачу (а иначе ее и нельзя было назвать), Любимову показалось, что он попал в мир шпионских бестселлеров. Тут не иначе попахивало шпионской сказкой, густо замешенной на авантюризме. А может, резидент пошутил, разыграл его? Ну как, к примеру, на флоте «молодых» заставляют продувать макароны. Хотя разговор был очень серьезным, да и резидент, кажется, не склонен к розыгрышам.

Но тогда как можно расценить подобную задачу?

Военно-морская лаборатория находилась в пригороде Вашингтона. То есть на городском транспорте туда не добраться, пешком — тем более. Это сразу вызовет подозрение. Что за чудак шлепает по обочине дороги в сторону секретного объекта?

Служащие лаборатории приезжали на работу на собственных автомашинах или на служебном автобусе. Автомашины у «доркипера» не было, а в служебный автобус, как известно, постороннему путь заказан.

Вот тебе и выход на секретную лабораторию. Туда надо сначала просто доехать, хоть краем глаза увидеть, что это за «зверь». Правда, резидент, ставя задачу, не торопил. «Оглядитесь, изучите обстановку, составьте план, выходите с предложениями, а потом уж вместе подумаем», — сказал он, подводя итог разговору.

Все понимал Любимов— план, изучение обстановки, предложения… Однако начинать с чего-то надо. А перед ним пока была ледяная стена. Зацепиться не за что.

Решил, раз уж реальных подходов к лаборатории нет, начать издалека, с изучения открытых материалов. Стал регулярно посещать библиотеку Конгресса США. На многое не надеялся, но все-таки хоть какая-то зацепка. Увы, зацепки не было. Если не считать общих тем, которыми занималась лаборатория. Но примерную тематику разработок в резидентуре знали и до него. Так что библиотека Конгресса, считай, ничего не дала, за исключением… газеты. Любимов узнал — в лаборатории издается своя газета, нечто вроде нашей заводской многотиражки.

Но опять проблема, как достать эту многотиражку. Надо думать, на нее наложен гриф, и если уж не «секретно», то, как у нас, «для служебного пользования». И, скорее всего, запрещен вынос за пределы лаборатории.

Правда, в библиотеке ему все-таки попался старый, многолетней давности экземпляр этой газеты. Информационной ценности он не представлял, но, прочитав его от первой до последней строчки, Любимов понял: из лабораторной «многотиражки» многое можно почерпнуть. Дело оставалось за малым — раздобыть если уж не подшивку «многотиражки», то хотя бы несколько номеров.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Наряду с основной задачей всплывали новые: знание языка, например. Оказалось, что язык он знал слабовато. Пока слабовато.

Приходилось учить английский с преподавателем, которого нанимал атташат, разумеется, читать местную прессу. Но излюбленным способом освоения языка для Любимова стало посещение кинотеатра непрерывного показа фильмов.

Смотрел фильм в первый раз, потом после перерыва, в фойе, попив кофейку, заходил в зал вторично. Смотрел, слушал, улавливал мелодию фраз, междометий, видел, как их произносят актеры-американцы. Если хватало сил и времени, после очередной порции кофе шел на просмотр в третий раз.

Кинозанятия давали свои результаты. Язык он освоил основательно. После возвращения из Штатов на экзамене в академии по всем языковым разделам получил «отлично», только по грамматике сплоховал. Американский сленг никак не влезал в те грамматические формы, которые преподавали в академии.

Были другие сложности, напрямую не связанные с работой, но также доставлявшие немало хлопот. Вашингтон, как известно, город англоязычный. Там практически нет русских. Ну разве что работники советских диппредставительств. Языковой барьер давал себя знать. И поэтому устраивать жизнь семьи, помогать жене с покупками тоже приходилось ему.