Книга Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

Позднее в тот вечер гости пели и танцевали, а когда свечи сгорели, их заменили новыми. Королева не собиралась рано ложиться спать, и, казалось, стремилась доказать, что, хотя и старше короля на десять лет, у нее не меньше энергии, чем у него. Она флиртовала и с молодыми, и с пожилыми мужчинами, но проявляла осторожность, никогда не переступая рамки приличий. Она проявляла благосклонность ко всем в равной степени, никогда не уделяя ни одному мужчине больше внимания, чем другим, если только он не годился ей по возрасту в дедушки. Она два раза танцевала с Вильгельмом. При первом прикосновении ее рука показалась холодной, но потом, когда она совершала движения влево и вправо, стала теплой в его влажной ладони.

– Не только умелый наездник и нянька, но еще и отличный танцор, – сделала она ему комплимент и улыбнулась. – Интересно, какие еще таланты вы скрываете?

– Ни один из них вы не найдете достойным и стоящим, госпожа, – ответил Вильгельм, стараясь не казаться уж слишком неопытным.

– А откуда вы знаете, что я нахожу достойным и стоящим?

Он надеялся, что это риторический вопрос, потому что ответа у него не было. Их руки встречались и расходились, скрещиваясь: правая с правой, левая с левой.

– Возможно, мы выясним это в Пуату.

Она повернулась к следующему мужчине, взмахнув тяжелыми шерстяными юбками, улыбнулась через плечо, и эта улыбка напомнила яркую вспышку. Вильгельму было весело, у него кружилась голова. Если бы не музыка, то окружающие услышали бы, как он сглотнул. Танец продолжался, и ему в партнерши досталась полненькая, бледненькая девочка с каштановыми волосами, карими глазами, в платье с богатой вышивкой, изображавшей маленькие серебряные маргаритки. Принцесса Маргарита была девятилетней женой принца Генриха и дочерью короля Людовика французского от Констанции, его второй жены. Детей поженили в младенчестве, разрешение на брак дал папа. Вильгельм помнил, как отец тогда смеялся и восхищался тем, как король Генрих, манипулируя церковью, перехитрил Людовика. Французский король послал дочь ко двору Генриха па воспитание, ожидая многих лет помолвки. Вместо этого был заключен поспешный брак, что позволило Генриху на законном основании прибрать к рукам земли на франко-нормандской границе, отдаваемые в приданое за маленькой Маргаритой.

Вильгельм серьезно танцевал с ребенком и официально поклонился ей, когда она переходила к следующему партнеру. Он вел себя с ней так, как со взрослыми женщинами. Маргарита бросила на него взгляд через плечо, как и королева до нее, однако ее улыбка была невинной, как цветок, в честь которого ее назвали. От ее взгляда и широкой улыбки во весь рот Вильгельм расслабился и несколько пришел в себя. К тому времени, как он потанцевал с маленькими дочерьми Алиеноры, их нянями, а потом парой служанок королевы, он чувствовал себя в этой компании своим.

Между танцами пели. Вильгельм любил такое времяпрепровождение. Он не умел читать и писать, но прекрасно запоминал мелодии и стихи. У него был чистый, сильный голос большого диапазона. Вильгельм стеснялся в таком высокопоставленном обществе и позволил вначале спеть другим рыцарям и дамам, но, когда Солсбери хлопнул его по плечу и подтолкнул вперед, он принял вызов и выбрал балладу, написанную самым знаменитым поэтом королевы – старым Гийомом, графом Пуату. Это была песня о весне после зимы и об отчаянии и боли от безответной любви. Чтобы его не сочли дерзким, он после этого спел о добродетелях Девы Марии и, наконец, детскую песенку для Маргариты и малышей, во время которой следовало в определенных местах хлопать в ладоши. Пока пел, он чувствовал на себе взгляд Алиеноры. Она наблюдала за ним, оценивала и словно раздевала, пока он не почувствовал себя обнаженным и уязвимым, словно новорожденный младенец.

– На самом деле никаких талантов, которые я посчитаю стоящими! – сказала она Вильгельму со смехом в глазах, когда наконец решила отойти ко сну и желала спокойной ночи гостям. Она явно поддразнивали Вильгельма. – Вы или не осознаете свое мастерство, или бесстыдно лжете.

У Вильгельма загорелось лицо.

– Госпожа, меня никогда раньше не приглашали петь в обществе таких высокопоставленных особ. Я не претендую на то, чтобы знать, что вы считаете стоящим, но если я развлек вас, то это самое большее, на что я мог надеяться.

– О да, – тихо сказала Алиенора. – Я прекрасно провела время, и кто знает, что может принести вам надежда, господин Маршал?

Она улыбнулась на прощание и перешла к следующему гостю. Вильгельм поклонился, выпрямился и снова поклонился, когда принцесса Маргарита протянула ему руку для поцелуя.

– Я рада, что вы пришли, – сказала она. – И мне понравились ваши песни. Вы будете снова петь завтра?

– Если вы прикажете, госпожа, – он коснулся губами ее маленькой нежной ручки, играя роль придворного. Это доставило ей удовольствие.

Вернувшись в большой зал, Вильгельм улегся на свой матрас; в голове было легко от вина, мысли кружились и не давали уснуть. Вокруг беспокойно ворочались, кашляли, сопели, храпели спящие. Между ними гуляли собаки; пьяные, шатаясь отправлялись помочиться в углу. Все это мешало Вильгельму заснуть, хотя он устал. Образ королевы Англии маячил у него перед глазами. Вильгельм представлял, как она поворачивается у двери, жестом подзывает слуг, передает детей заботам нянь. Он представлял, как служанки снимают с нее головной убор, расплетают и расчесывают ее волосы, а они падают на плечи тяжелым черным водопадом.

Он не верил, что Алиенора выбрала его среди других и оказывала ему особые знаки внимания. Она точно так же общалась с другими гостями, опускала руку на рукав дяди Патрика и улыбалась ему так, словно он был единственным мужчиной в помещении. Вильгельм знал разницу между игрой и реальностью. Королева Алиенора ради собственного развлечения и забавы избрала роль дамы, в которую все влюблены. Мужчины, которых она привлекала, включая его самого, были ее жертвами, хотя и добровольными.

В своем воображении Вильгельм оказался у ее постели. Она была велика для одного человека, а Алиенора выглядела крошечной в тени парчового полога. Она лежала на боку, смотрела на Вильгельма, подперев голову рукой, на губах играла соблазнительная улыбка. Он сглотнул. В горле пересохло, сердце учащенно забилось в груди. Он ощущал легкость во всем теле, кроме паха, где орган пульсировал, словно свинцовый барабан. Алиенора продолжала улыбаться, но не подзывала его ближе. Вильгельм тоже не хотел идти вперед. Создавалось ощущение, будто по полу проведена черта. Он знал, что если переступит ее и приблизится к кровати, то погибнет.

Вильгельм беспокойно заворочался на матрасе и открыл глаза, пытаясь отделаться от видения. Его взору гут же представилось другое зрелище: один из мужчин рядом с ним совокуплялся с проституткой. Они завернулись в плащ рыцаря. Рассмотреть что-либо было трудно, но доносившиеся звуки и все убыстряющиеся движения говорили сами за себя. Вильгельм отвернулся и сжал зубы. Рыцарям и слугам всегда не хватало места для уединения, а на таких больших сборищах вообще не хватало никакого места. Украдкой совокупляющиеся парочки считались обычным делом. Все знали, что это происходит, а если оказывались рядом, то притворялись, что ничего не видят и не слышат. Некоторые же получали от такого зрелища удовольствие и с вожделением наблюдали.