Книга Плата за страх - Петр Акимов

— Нет-нет, рассказывай, — заинтересовалась Тамара.

— Тогда… — Надежда опять оглянулась и, показав на скамейку возле подъезда Панкратовой, предложила: — Давай здесь посидим, покурим.

— Давай. Так что дальше?

— Дальше разбойники стали делить новую добычу. Слово за слово — передрались. И поубивали друг друга. Так что все их сокровища достались купцу. Но он испугался, что это уж слишком большое везенье. Поэтому поделил все на две части. Одну отдал сыну и отправил его домой, а со второй сам поехал дальше. Вскоре пошла у него черная полоса. Попал в бурю и потерял большую часть ценностей. Потом его надули, потом еще какие-то наезды, и он стал совсем нищим. Но домой возвращаться боялся, чтобы не навлечь на близких свое невезение. И когда у него украли последнее — котомку с никому, кроме него, не нужными огрызками, — он вдруг понял: большего невезения уже быть не может! Все, чернуха кончилась, и можно возвращаться к семье. Падишах, кстати, за хорошую историю его щедро наградил, так что прогноз тут же и начал сбываться.

— Думаешь, и у меня хуже уже быть не может? — Из-за обещанной страховки у Тамары стало легче на душе, ей хотелось бы поверить притче, но что-то мешало. — Слушай, мне так неудобно. Я скоро совсем на твое иждивение поступлю.

— Чепуха. Отработаешь.

— Извини, но ты должна понимать: быть в постоянном долгу несладко. Долг-то платежом красен. А если мне нечем будет?

— Заткнись. Я тебе ради самой себя помогаю, поняла? В конце концов, ты же из-за меня пострадала. Правда, у меня сейчас с деньгами напряженка — я тут вложилась кой-куда. Если б не страховка, уж и не знаю, как бы выкручивались.

— Но с чего ты решила мою рухлядь застраховать?

Надежда слегка порозовела и, помолчав, ответила вопросом:

— А тебе какая разница?

— Не знаю. Интересно.

— Интересно ей… Ладно, пошли домой. — Надежда сказала это разочарованно, и Тамара поняла, что подруга не просто так приглашала посидеть на скамеечке. Панкратовой и самой казалось, что она чувствует чей-то злой взгляд. Наверное, Кузнецова его тоже ощутила и надеялась заметить соглядатая.

Но они его не заметили, потому что следившего не было во дворе. Он стоял с биноклем у окна дома напротив Тамариной квартиры и смотрел на подруг сверху.

Ему очень не понравились их улыбки. Ведь когда получасом раньше они шли разозленные и обескураженные, он было поверил, что наконец все получилось, как надо. Улыбки его разозлили, потому что означали, что дело затягивается. Он не мог слышать притчу, рассказанную Кузнецовой, а если бы слышал, то улыбнулся бы тоже. Уж он-то знал: это еще не конец.

Лифт остановился, подруги вышли на площадку перед квартирой Панкратовой и увидели, что работа там завершается. На месте хлипкой, открывавшейся в прихожую проломленной двери уже красовалась солидная, как в банке, стальная дверища, распахнутая наружу. Высокий установщик подметал в совочек образовавшийся на площадке мусор, а второй что-то подмазывал на свежеоштукатуренной стене. Тамара заметила на совке и метелке яркие надписи «Мастер Лок сервис», и у нее защипало глаза. До чего непривычно и приятно, когда люди не стесняются обслужить тебя старательно.

Когда Кузнецова рассчиталась с мастерами и пришла на кухню, Тамара сидела возле окна — табуретки налетчики пожалели или не успели сломать. Она курила самые дешевые «ВТ» и смотрела во двор. Надежда тоже закурила свои «More» и начала рассказывать:

— Со страховкой твоей квартиры — чистый эгоизм. Глуповато даже. Из самолюбия. Понимаешь, у нас на участке периодически устраивают всякие соревнования. Типа «Лучший агент квартала». Премия небольшая, приказ, вымпел красивый. В общем, полная ерунда, конечно, но коллектив у нас бабский — эмоции и самолюбия. Так что «капсоревнование» подстегивает. И вот несколько месяцев назад, еще до твоего увольнения, устроили конкурс по договорам о домашнем имуществе. Причем не по суммам, а по числу полисов. Я сначала не хотела высовываться. У меня и так заработки самые большие, лишняя зависть мне ни к чему. Но в тот раз победителем выходила Зина Рыкалова. А она накануне у меня клиента из-под носа увела. Пришел человек ко мне, я давно его окучивала, но меня начальство вызвало. Меня-то и не было всего минут десять, но Зинка успела его уболтать. Я прихожу, а она уже полис заполняет. Естественно, при клиенте скандалить не будешь. А когда он ушел, она мне этак небрежно: «Он сам попросил его поскорее обслужить! К тому же мне пришлось ему все условия и тарифы разъяснять…» В общем, считай, обворовала. Причем не в первый уже раз. И вот я слышу, Рыкалова уже хвастается, как премию за первенство по домашним страховкам будет тратить. Кудахчет. Меня такое зло взяло! Тем более что я отставала от нее всего на три договора. А уже последний день. Я тогда пошла в соседний кабинет, деньги с собой были, и заполнила четыре бланка. На знакомых, чьи данные знала и кто не станет возникать, что я их подписи подделаю. Вот и ты мне тогда на память пришла. Так что ничего ты не должна. Если учесть комиссионные и премию, то так на так оно и вышло. Мне-то главное было Зине нагадить. Сейчас почему-то неприятно вспоминать.

— Нет худа без добра. А сколько это в деньгах?

— Страховая сумма? Пока не скажу точно. Это от милицейского протокола зависит. Но примерно две трети того, сколько сейчас стоит новое — то, что у тебя поломали и слямзили. Я же минимальную сумму назначала.

— Пожмотничала, значит?

— Нет, просто когда без осмотра — лимит… Наглеешь?

— А ты думала, — засмеялась Тамара. — К хорошему быстро привыкают.

Благодаря тому, что Тамара только телевизор купила новый, а всю мебель, сделав в квартире ремонт, брала с рук по объявлениям на столбах, квартира у нее стала выглядеть куда лучше прежнего. Да еще толика денег осталась на жизнь. Но это слабо утешало Кузнецову. Кто знает, как варят мозги у выродков, способных ограбить нищую и ребенка. В следующий раз они могут напасть на саму Тому или даже на ее дочь.

В сущности, если догадки Надежды верны и ей действительно мстила жена Ряшки-Ряжкова, то в точности прицела той не откажешь. За себя, любимую, бояться мучительно, спора нет. Но переживать за безвинного и непричастного к твоим делам близкого человека оказалось куда мучительнее.

Особенно для такой, как у Надежды, деятельной натуры, когда ничего не получается предпринять. Кузнецова, как ни старалась, не могла найти Ряжкова — его телефоны или не отвечали, или по ним отзывались какие-то жующие голоса, которые, кроме того, что «босс в отпуске», ничего говорить не желали. Олег еще не вернулся из своей командировки. Апээн в очередной раз сменил адрес, и вызвонить его тоже не удавалось. Вокруг старика время от времени накапливались дамочки, которым он здорово помог и которые жаждали видеть в нем некоего мессию. Но Апээн создавать секту не желал и прятался, меняя окружения, полагая, что, если он кому-то действительно нужен, его найдут.

В отдел безопасности своей фирмы Надежда обратиться не могла. Тот сотрудник, в возможности которого она верила, попал в больницу, а с начальником СБ у нее отношения не заладились. Слишком тот любил руки распускать. А обращаться за помощью в таком деликатном деле к кому попало нельзя. Даже самый легальный бизнес в России зависит от сложных взаимоотношений чиновничьих и криминальных крыш. В таких условиях, стараясь выпутаться, легко нарваться на еще большие неприятности.