Книга Популярность. Дневник подростка-изгоя - Майя ван Вейдженен

– Доброе утро, – говорю я Кензи, усаживаясь сзади.

Вздернув брови, она отрывается от мистического любовного романа.

– Угу.

– Как дела у тебя с твоим новым парнем?

Она выдувает пузырь из малиновой жвачки.

– Вчера расстались.

– Вот оно что, – мое лицо выражает сочувствие, но не самом деле, я чувствую облегчение. Мне не хватало моей Кензи.

– Но он хочет снова сойтись.

– У него же усы.

– Я знаю! О чем я думала, когда вообще согласилась с ним встречаться?

Мы смеемся и через некоторое время возвращаемся к нашей излюбленной теме: можно ли использовать ругательные слова из Библии в школьных заданиях. Замечательно, что она снова со мной.

В конце дня у нас почетный обед для отличников. Звучит здорово, потому что можно пропустить урок, но на деле это выглядит так: горстка ботаников сидит и ест вредную пищу. Я беру кусок пиццы и неуверенно обхожу кабинет, не знаю, куда присесть. Это в очередной раз напоминает мне, что я нигде не вписываюсь.

– Эй, Майя, если хочешь, садись с нами, – зовет меня девочка из хора. Я с удивлением присоединяюсь к ее компании. Я не понимаю их внутренних шуток, не знаю, о ком они говорят, так что сижу, молча уставившись в тарелку.

Краешком глаза я замечаю сидящую в одиночестве девочку. Все, кто находился поблизости, отстранились от нее, оставив ее за наполовину опустевшим столом. Но она как будто не против этого, и спокойно ест свой обед.

Я хочу подойти к ней.

Внезапно я не могу найти себе покоя. Обижу ли я девочек, с которыми сижу, если уйду от них в кому-то, кто очевидно ниже них по шкале популярности?

Я делаю глубокий вдох.

Глубокий вдох поможет тебе увидеть, как высоко можно приподнять всю грудную клетку.

Я совсем не об этом, Бетти.

Я направляюсь к ней.

– Приветик, – говорю я, пока не передумала. – Как тебя зовут? – в моих словах звучит уверенность, которая удивляет даже меня.

Она поднимает на меня глаза.

– Донна, – говорит она, словно с сомнением.

– Рада познакомиться, Донна, – я улыбаюсь и жду, пока она спросит мое имя, но, похоже, она слишком ошарашена. Я сажусь напротив. – В каком ты классе?

– В шестом.

– Здорово, и как тебе, нравится? – продолжаю я. – Средние классы так отличаются от младших. Но ты, похоже, хорошо справляешься.

– Нормально.

– А какой твой любимый предмет?

– Английский, – отвечает она без запинки. – Я люблю писать.

– Не может быть, и ты тоже! Я тоже люблю писать!

Ее глаза загораются, и она рассказывает мне о своем любимом писателе и о рассказах, которые недавно написала. Звенит звонок, и мы поднимаемся с наших мест.

– А тебя как зовут? – спрашивает она наконец, глядя на меня.

– Майя, – отвечаю я.

Она повторяет имя, чтобы лучше запомнить.

– Было очень здорово пообщаться, Донна, – говорю я. – Еще увидимся!

Я ухожу на репетицию хора и смотрю, как она исчезает в противоположном направлении. Мне кажется, она улыбается.

Понедельник, 28 ноября

На дворе понедельник, и мне снова приходится вставать раньше обычного, расчесываться и работать над осанкой (которая, кстати, стала значительно лучше). Добравшись до школы, мы с Кензи идем в библиотеку.

– Майя, почему ты так странно ходишь?

– Я хожу нормально.

– А вот и нет.

– Я хожу так, как все должны ходить.

– Нет… – на ее лице написано озарение. – Я поняла! Ты хочешь, чтобы твои сиськи казались больше!

– Ничего подобного!

Она пародирует меня, выпячивая вперед грудь, и смеется.

– Больше сисек, больше сисек.

Я вздыхаю. Вот до чего может довести хорошая осанка.

Вторник, 29 ноября

Судя по всему, сегодня мама пыталась говорить с Броди «об этом». Он что-то услышал в школе, очень расстроился, и вместо того, чтобы дождаться папу с работы, мама взяла инициативу на себя. Эти нечастные ритуальные события традиционно отводятся для отца, сына и поездок на природу но папа так редко бывает дома в эти дни. Он работает до позднего вечера у себя в кабинете, дописывая очередную книгу, в надежде найти аварийный выход для нашей семьи, чтобы мы могли убраться подальше от наркоторговли и облав ФБР на школьной парковке.

М а м а. Ты не хочешь меня о чем-нибудь спросить?

Б р о д и. У меня неприятности?

М а м а. Нет, я просто хочу поговорить с тобой, о жизни и всяком таком…

Б р о д и (закрывая уши). Ничего не хочу знать! Ничего не хочу знать! (Срывается с дивана и прячется в ванной.)

Может, парня просто оставить на недельку-другую на какой-нибудь ферме? Он узнает все, что нужно.

Среда, 30 ноября

Сегодня у Наталии урок верховой езды. Она уже несколько раз брала такие уроки, и очень их любит, несмотря даже на то, что когда мы показываем ей на лошадь, она говорит: «Корова. Му». Я отправляюсь вместе с ней.

По пути на ранчо я прокручиваю в голове весь прошедший месяц и модельные хитрости Бетти Корнелл. И вот к каким выводам я пришла:

• В школе никому нет дела до осанки.

• Почти никто никак не отзывался о моей походке (если оставить в стороне Кензи и Карлоса Санчеса).

• Я не чувствую себя популярнее, чем раньше.

• Следовательно, может, не так уж важно, сидеть тебе с прямой спиной или нет?

Мама подъезжает к воротам, и я отстегиваю ремень Наталии, которая сгорает от нетерпения. Сестренка так размахивает руками, что я боюсь, как бы она не навернулась. Она улыбается во весь рот.

– Кататься? Кататься?

Я обнимаю ее, и она бежит в своих розовых ковбойских сапожках к конюшне, расчесывает своего жеребца, Саймона, и надевает розовый шлем. Масть Саймона – цвета старых носков, которые побывали в стирке миллион раз. Он слюнявый и беззубый, но очень нежен к Нат, а это самое важное.

Наталия и Саймон

Мама и наш инструктор, мисс Стейси, помогают Наталии вывести лошадь на огороженный участок для выездки. Я сижу за оградой, на одном из ржавых садовых стульев, и думаю грустные мысли. Поверить не могу, что вся эта затея с осанкой обернулась пустышкой. Я так ушла в себя, что почти не слышу происходящего над моим ухом разговора.