Книга Темная вода. Книга 2. Рожденная водой - Рейчел Уорд

– Я бы от водички не отказалась.

– Держи. – Отец протягивает мне бутылку.

Я снимаю крышку и жадно глотаю воду.

– Не торопись. Вся вода твоя… Ты точно не перегрелась?

– Нет. Я просто… просто хочу домой.

Он ерошит мне волосы:

– Пошли отсюда, по дороге расскажешь.

В машине сразу же начинаются расспросы.

– Зачем ты вылезала из воды?

– Ты про наш разогрев?

Чувствую, что не должна рассказывать отцу об исчезнувшем парне. Да и рассказывать фактически нечего. Не было никого.

– Судорога схватила.

– Ногу? Но я не видел, чтобы ты хромала.

– Я вовремя спохватилась. Хождение помогло.

– А потом судороги не повторялись? Сейчас ногу не сводит?

– Нет. Все прошло.

– Это из-за солевого баланса, Ник. Нужно больше пить воды.

– Как Кристи? Ей вода не помогла… Пап, ты бы ее видел. Она подряд выхлестала три бутылки. Я ей свою отдала. И чем больше она пила, тем жарче ей становилось.

– И вода ей не помогла. Лишь усугубила ее состояние…

Такое ощущение, что папа разговаривает сам с собой. Думает вслух.

– Ник, а сколько лет этой Кристи? Она твоя ровесница?

– При чем тут возраст? – спрашиваю я и тут же вспоминаю про его таблицу. Утонувшие девчонки не дают ему покоя. – Шестнадцать ей. Как и мне.

– В этом месте недостаточные меры безопасности, – заявляет отец. – Тебе нельзя туда ходить.

– В каком месте?

– В бассейне. Мне он с самого начала не нравился.

– Пап, что ты, как маленький? Нормальный бассейн. Просто Кристи перенапряглась на тренировках. Упадок сил, тепловой удар или что-то в этом роде.

– Приедем домой, и я поговорю с мамой. Если она согласится со мной, ты больше туда не вернешься.

– Папа, ты о чем? Я не брошу плавания. Я люблю плавать. У меня хорошо получается.

– Вскоре тебе станет трудно добираться на тренировки. Кажется, нашелся покупатель на машину.

– Что-то очень быстро.

– Думаю, я маловато запросил. Нужно было установить цену повыше.

– Ничего, дойду пешком. Буду пораньше выходить, только и всего.

Отец вздыхает, качает головой. Мы останавливаемся у светофора. Пока ждем, папа включает радио.

– …согласно официальному заявлению властей, сделанному сегодня, с полуночи вступает в силу постановление о мерах экономии воды. Запрещено расходование воды на нужды, непосредственно не связанные с жизнеобеспечением; например, полив площадок для гольфа и мытье машин. В ряде районов вода в жилые и общественные здания будет подаваться по расписанию. Если погода останется такой же жаркой, как сейчас, следующим шагом может стать закрытие общественных и коммерческих плавательных бассейнов, а также производств с избыточным водопотреблением, не имеющих собственных источников водоснабжения.

– Пап, мне это совсем не улыбается. Если бассейн закроют, где я буду плавать?

Сегодня мы едем по другому маршруту, избегая Веллингтон-авеню, на которой нас атаковали любители стрелять из водяных пистолетов. К ручке входной двери что-то прикреплено. Скромный букетик из желтых и красных цветов, похожих на ромашки. Вместо ленточки – цветная резинка. Чувствуется, цветы появились здесь давно и успели прожариться на солнце. Стоило мне взять их в руки, как стебли печально поникли. Солнце выпило из них жизненные силы.

– Симпатичные цветочки, – улыбается отец. – И от кого же?

Под резинку подсунут клочок бумаги. Разворачиваю его и вижу мелкую бледно-голубую сетку и слова, выведенные аккуратным почерком: «Никола, надеюсь, тебе лучше».

Подпись тоже есть, но я и без нее знаю, кто это. Только он мог додуматься написать на клочке миллиметровки.

– От Милтона, – отвечаю я на отцовский вопрос.

– Это парень, что живет в двух шагах от нас?

Я киваю, смотрю влево: не удивилась бы, если бы Милтон притаился у себя в саду среди кустов и следил за моей реакцией. Но его там нет.

Входим в дом. Мисти, дремлющая в корзине на кухне, сегодня почему-то не выскакивает нам навстречу и не вертится у ног. Откладываю цветы, наклоняюсь к собаке и нежно чешу за ушами.

– Что, Мисти? И тебя жара сморила?

Она поднимает голову, пытается лизнуть мне руку, после чего снова замирает.

Не поднимается рука выбросить цветы. Может, в воде оживут? Я наполняю водой стеклянную вазу. Вода почему-то мутная и коричневатая.

– Пап, взгляни.

Показываю ему вазу. Такое ощущение, что вода взята не из-под крана, а из вонючего пруда.

– Что за… – Отец выхватывает вазу из моих рук.

– Они что, издеваются над нами?

Мне не нравится раздражение в его голосе. Сразу вспоминаются мальчишки с водяными пистолетами.

– Кто – они? Я набирала воду в раковине.

Отец поднимает вазу вровень с лицом, вертит и наклоняет под разными углами, всматривается в воду. Его поведение мне непонятно и, честно говоря, неприятно.

Я беру из сушилки стакан, наполняю водой и его.

– Пап, смотри, она стала чище.

Он выхватывает у меня стакан и кричит:

– Отойди от раковины. Вытри руки. Слышишь? Немедленно вытри руки!

Его лицо покраснело и вспотело, глаза вот-вот вылезут из орбит. Отец снова взбешен, как несколько дней назад, когда нас облили из водяных пистолетов. Но в замкнутом пространстве кухни его гнев в десять раз страшнее.

Я не спорю и молча беру посудное полотенце. Отец ставит вазу и стакан на борт раковины, закрывает кран, хватает другое полотенце и тоже вытирает руки. С ужасом смотрю, как он остервенело трет сухую кожу рук, пока она не краснеет.

Я осторожно забираю у него полотенце.

– По-моему, ты уже досуха вытер руки. Эту воду вылить? – Я киваю на вазу и стакан.

– Оставь. Маме покажу.

Он не шутит.

– Что показывать? Обыкновенная вода.

– А муть и грязь тоже обыкновенные? И такая дрянь льется из нашего крана. На нашей кухне. Здесь, в нашем доме. Не хочу, чтобы ты пила гадость. Слышишь? Отныне будешь пить только воду из бутылок. Обещаешь?

– Папа, успокойся. Уверена, есть очень простое объяснение, почему вода в кране загрязнилась.

Он качает головой. У него учащается дыхание. Рубашка покрывается пятнами пота.

– Пап, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. Да. Хорошо. Это… это…

– Что?