Книга Закат Америки. Впереди Средневековье - Джейн Якобс

В течение десятилетий после кровопролитной Гражданской войны, казалось бы, разрешившей конфликт между двумя концепциями свободы, в американской культуре не было консенсуса по вопросу о смысле жизни. Хотя заместившая его частная идея проявилась достаточно сильно. Это был Путь на Запад — нажим, достигший своего пика в 1840-е годы; с мексиканской войной, аннексией Техаса, покупкой Калифорнии и Нью-Мексико. Это выражение американской Судьбы к концу столетия было расширено президентом Теодором Рузвельтом на Карибский бассейн и Тихий океан — во время Испано-американской войны, которую американцы предприняли, чтобы утвердить господство США в Западном полушарии.

Начало XX века, включая и предшествовавшее ему десятилетие, стало временем брожения. Американцы принялись совершенствовать общество, ликвидировав детский труд, распространив избирательное право на женщин, борясь с коррупцией и взяточничеством, развернув усилия на улучшение публичного здоровья, запретив продажу алкоголя. Они приняли антимонопольное законодательство во имя обеспечения свободы торговли, учредили национальные парки ради сохранения природной среды (любимое дитя Теодора Рузвельта), улучшили условия труда и защитили права трудящихся. Они предприняли множество практических действий, сторонники которых вкладывали себя самих с такой энергией, как если бы все эти действия составляли сокровенный смысл жизни.

Дух реформирования был жив и в годы депрессии. Президент Франклин Рузвельт провозгласил четыре свободы, соединив экономические задачи (свобода от бедности) и права человека (свобода от страха) с практическими мерами по обеспечению доступности этих связей. Среди этих мер: успешное продвижение техники трехсторонних переговоров (предложения Роберта Вагнера, ставшие Национальным актом о трудовых отношениях) и учреждение постоянной Комиссии по страхованию, установившей правила прозрачности деятельности корпораций и правила защиты от спекуляций акциями. Элеонора Рузвельт, супруга президента, в течение своей жизни перешла от увлечённости малыми реформами к пропаганде идеи ООН. Главный памятник её трудам — Всеобщая декларация прав человека, в работе над формулированием и принятием которой она участвовала. За этими попытками определить американскую версию смысла жизни тихо, без лишнего шума, путём простого принятия всеми утвердилась Американская мечта — идеал, согласно которому каждое поколение белых в Америке, будь то рождённые здесь или иммигранты, должно жить успешнее и богаче, чем предыдущее.

С 1950-х годов дополнительный блеск этому пониманию смысла жизни придало убеждение в гарантированности полной занятости, в гарантированности работы. Есть основания утверждать, что такая интерпретация смысла жизни остаётся в США без изменений — несмотря на «конкуренцию» со стороны холодной войны с Советским Союзом, а может быть, и со стороны войны с терроризмом. В обоих случаях послевоенной реконструкции сопутствовали контракты для американских компаний и соответственно рабочие места для американцев.

Как именно концепция смысла жизни реализуется в культуре? Наличие такой концепции даёт возможность её реализаторам и свидетелям трактовать даже ужасные деяния как совершенно оправданные. Разрушение Карфагена республиканским Римом — в полном соответствии с песней Вергилия — было самой омерзительной в истории сценой убийства невинных и беззащитных людей. Римляне прославляли это деяние, видя в нем оправданный акт упреждающей защиты государства. Грабежи и убийства, совершённые испанскими конкистадорами в Южной и Центральной Америке, оправдывались тем же стремлением к спасению душ, которое оправдывало труды, жертвы и риски испанских миссионеров. Агрессия крестоносцев против мусульманских «неверных» на Ближнем Востоке и против христиан-еретиков во Франции; пытки и казни в Европе, осуществлявшиеся католической инквизицией и протестантскими охотниками на ведьм, преследование и насильственное обращение евреев в христианство; гонения на пуритан в Британии и Новой Англии — все эти и подобные им дела, творившие ад на земле, полностью оправдывались тем, что это была борьба с дьяволом и спасение душ.

В 1956 году конгресс принял закон о финансировании системы федеральных автострад (эта правительственная программа не имела в США прецедента по масштабу и стоимости). Официальным обоснованием программы было обеспечение быстрой и эффективной эвакуации городов в случае необходимости — типично римское определение смысла. Однако память о Великой депрессии была ещё свежа, и все немедленно распознали подлинную, серьёзную причину: полная занятость, гарантия рабочих мест — при строительстве дорог, при проектировании, производстве, обслуживании и ремонте автомобилей, при переработке и перевозке топлива. Когда программа раскрутилась как следует, президент Дуайт Эйзенхауэр, выступая во время празднества открытия моста Джорджа Вашингтона в Нью-Йорке, признавал наличие такой причины в своих ремарках об автомобиле как стержне экономики и занятости.

Утвердить автомобильную индустрию в качестве средства создания рабочих мест казалось естественным для смысла жизни. Неизбежно это произошло. Автомобиль — для тех, кто мог себе его позволить, — получил в нагрузку ценностные значения, унаследованные от давнего американского понимания смысла жизни: независимость, свобода. Успешность — в пересаживании в автомашину, которая лучше, чем была у родителей, из «Понтиака» в «Бьюик». Никто с большим восторгом не признал и не одобрял создание рабочих мест как основную причину создания системы автострад, чем мэры и прочие выборные чиновники. Близорукое разрушение сообществ в Америке восторженно оправдывалось справедливостью полной занятости.

Конфликт между строительством автострад и ценностями сообществ (равно как и всеми другими ценностями) привёл к установлению правил, сохранившихся и тогда, когда память о Великой депрессии уже развеялась. Иностранцам кажется странной непоследовательностью, что Америка провозглашает свободу торговли и в то же время субсидирует американское сельское хозяйство, что тяжело ударяет по экономике бедных африканских стран. Или вводит особые пошлины на канадский пилёный лес и бразильскую сталь, или устанавливает квоты на импорт текстиля из Китая. Однако для американских переговорщиков и лоббистов нет непоследовательности в противоречивой политике, если каждая из её линий нацелена на то, чтобы сохранять рабочие места для американцев. Что же в этом непоследовательного?

Любые учреждения, включая государственные агентства, когда на них давят по поводу разрушения природной среды или рукотворной среды, доказывают свою правоту и атакуют оппонентов, называя количество рабочих мест, которые будут созданы. Ещё эффективнее, когда они перечисляют рабочие места, которые могут быть утрачены, если их чёрное дело не будет сделано. По сей день никакая катастрофа, будь это даже вероятное глобальное потепление, не воспринимается как более серьёзное бедствие, чем утрата рабочих мест. Когда в 2002 году в канадской Арктике наблюдалось активное и неожиданно быстрое таяние льдов, премьер-министра провинции Онтарио спросили, поддержит ли он премьер-министра Канады в его стремлении подписать Киотский протокол о сокращении тепловых выбросов или предпочтёт следовать за президентом США Джорджем Бушем, отозвавшим подпись Америки. Вот его ответ: «Мы не собираемся терять преимущества и сотни тысяч рабочих мест в Онтарио… пока наши южные соседи — благослови их Бог — не сделают что-либо для сокращения своих выбросов в атмосферу».