Книга Последний герой. Сказание о Плоском Мире - Терри Пратчетт

— И не забудь спеть о том, как рыба проглотила меня, а я вспорол ей брюхо и выбрался, понятно?

— Бе-е-е…

— А ты записал, как я убил шестирукую танцующую статую?

— Бе-е-е…

— Ты не несешь? Это я убил статую!

— Щас! Это я ее располовинил, приятель. После такого удара никто не выживает!

— Почему же ты просто не отрубил ей голову?

— Не мог. Кто-то успел сделать это до меня!

— Послушайте, он ничего не записывает! Почему он ничего не записывает? Коэн, скажи, чтоб он все записал!

— Оставьте его на время в покое, — велел Коэн. — По-моему, рыба пришлась ему не по нутру.

— Скорее наоборот, — хмыкнул Маздам. — Не она — ему, а он — ей. Но его ж даже не пожевали, благо я вовремя поспел! А в коридоре он неплохо просушился. Ну, помните, когда из пола неожиданно вырывалось пламя?

— Наверное, наш бард не ожидал, что из пола неожиданно вырвется пламя, — пояснил Коэн.

Маздам театрально пожал плечами.

— Ты всегда должен быть готов к неожиданному пламени, иначе сиди дома и никуда не суйся.

— Кстати, если б Хэмиш не проснулся, с теми демонами-привратниками нам пришлось бы повозиться, — сказал Коэн.

В кресле, полупогребенный под завернутыми в шафрановые балахоны кусками рыбного филе, зашевелился Хэмиш.

— Чиво?

— Я СКАЗАЛ, ОЧЕНЬ УЖ ТЫ БЫЛ НЕДОВОЛЕН, КОГДА ТЕБЯ РАЗБУДИЛИ! — прокричал Коэн.

— Агась, оно самое!

Малыш Вилли потер бедро.

— Должен признаться, одна из этих тварюг едва не достала меня, — промолвил он. — Боюсь, скоро придется завязывать.

Коэн быстро повернулся к нему.

— Чтобы умереть, как Старик Винсент?

— Ну, нет, конечно…

— Представь, как бы он выглядел, не устрой мы ему настоящие похороны! Огромный костер — вот настоящие похороны для героя. А многие ворчали, мол, зря хорошую лодку испортили! Так что перестань молоть всякую чушь — и за мной!

— Бе-е… Бе-е… — проблеял менестрель и наконец нашел в себе силы закончить: — Безумцы! Безумцы! Безумцы! Все вы — полнейшие безумцы!

Калеб ласково похлопал его по спине, повернулся и двинулся за своим вождем.

— На нашем языке, приятель, это называется «берсерки», — бросил он через плечо.

Кое-что следовало проверить…

— Неоднократно по ночам я наблюдал за поведением болотных драконов, — сообщил Леонард, пока Думминг Тупс настраивал огнеизрыгательный механизм. — И мне стало совершенно ясно: пламя используется ими как средство передвижения. В некотором смысле, болотный дракон — живая ракета. Мне всегда казалось странным, что такое существо возникло в нашем мире. Подозреваю, они явились к нам извне.

— Слишком уж они тяготеют к взрывчатости, — заметил Думминг, отходя на шаг от сидящего в клетке дракончика, который не спускал с него глаз.

— Плохое питание, — безапелляционным тоном заявил Леонард. — Видимо, они привыкли к другой пище. Но я уверен, разработанный мной состав будет питательным, безопасным и… весьма полезным для наших целей.

— А теперь, по-моему, нам пора спрятаться за мешками с песком, — сказал Думминг.

— Ужель ты считаешь…

— Именно!

Плотно прижавшись спиной к мешкам, Думминг зажмурился и дернул за веревочку.

Перед клеткой дракона буквально на мгновение появилось зеркальце. А первая реакция самца, увидевшего перед собой другого самца, — это мощная струя пламени…

Раздался жуткий рёв. Наконец, выглянув из-за мешков, Думминг и Леонард увидели над вечерним морем желто-зеленый огонек, с грохотом уносящийся прочь.

— Тридцать три секунды! — сообщил Думминг, когда огонек наконец погас, и радостно вскочил на ноги.

В этот самый момент дракончик рыгнул.

Пламени практически не было, но более мокрого взрыва Думмингу переживать не приходилось.

— Ага, — изрек Леонард, вставая из-за мешка и снимая с головы лоскут чешуйчатой кожи. — Почти получилось, как я полагаю. Но надо бы добавить древесного угля и экстракта водорослей, чтобы сгладить отдачу.

Думминг снял шляпу. Больше всего на свете ему хотелось сейчас принять ванну. А потом еще одну.

— Плохой из меня ракетомаг, верно? — пожаловался он, стирая с лица кусочки дракона.

Но буквально через час очередная струйка пламени пролетела над волнами, тонкая и ослепительно белая, с синеватой сердцевиной… И на этот раз… на этот раз дракончик лишь улыбнулся.

— Да я лучше сдохну, чем поставлю свою подпись, — сказал Малыш Вилли.

— А я лучше сражусь с драконом, — заявил Калеб. — Только с настоящим, как в былые времена. А то нынешняя мелюзга только на фейерверки и годится.

— Раз подписался, — кивнул Коэн, — и все, ты у них в руках.

— Слишком много букв, — сказал Маздам. — И все разные. Лично я всегда ставил крестик.

Орда остановилась передохнуть и покурить на каменной плите на границе зеленой долины.

Земля была покрыта толстым слоем снега, а воздух был на удивление теплым. От сильного магического поля слегка покалывало кожу.

— А вот чтение, — продолжил Коэн, — совсем другое дело. Я совсем не против, если человек немного читает. Например, попади тебе в руки карта, а на ней — большой крест, так вот, умеющий читать человек сразу все поймет.

— Что поймет? Что это карта Маздама? — спросил Малыш Вилли.

— Ага. Или еще кого.

— А я умею и писать, и читать, — виновато признался Злобный Гарри. — Так уж вышло. Необходимо для дела. Этикет, так сказать. С людьми, которых ты запускаешь по доске над кишащим акулами бассейном, нужно вести себя вежливо… Так тебя еще больше боятся.

— Тебя, Гарри, никто ни в чем не обвиняет, — откликнулся Коэн.

— Ха, если б я еще мог достать акул… — ударился в воспоминания Гарри. — Не стоило мне верить Безрукому Джонни: мол, акулы это, акулы, просто у них еще не все плавники отросли. А эти твари просто плавали кругами, весело попискивали и постоянно просили рыбы. Я бросаю людей в пыточный бассейн для того, чтобы их разорвали на части, а вовсе не для того, чтобы они там вступали в контакт с собственным «я» или сливались воедино с космосом.

— Даже акула была бы лучше, чем эта рыба, которой мы запаслись, — скорчил рожу Калеб.

— Сомневаюсь, — возразил Коэн. — Акулы воняют мочой. — Он повел носом. — А сейчас пахнет…

— …Кулинарией, — закончил за него Маздам.

Обходя валуны, они двинулись на запах. Менестрель с удивлением услышал шорох мечей, выскальзывающих из ножен.