Книга Про всех падающих - Сэмюэль Беккет

161

Читать книгу Про всех падающих - Сэмюэль Беккет полностью.

Шрифт:

Интервал:

Закладка:

Сделать

Перейти на страницу:

Ада. Боюсь, что это все. (Пауза.) Можешь продолжить беседу с твоим отцом, вернуться к сочиненью историй, или чем ты там еще занимался, а на меня не обращай внимания.

Генри. Не могу! (Пауза.) Больше не могу!

Ада. Минуту назад мог прекрасно, перед тем как со мною заговорить.

Генри (зло). А теперь не могу! (Пауза.) О Господи!

Пауза.

Ада. Ну хорошо, ты и сам ведь знаешь, что я имею в виду: какие-то позы остаются в памяти по вполне понятным причинам, ну там голова, например, опущена, когда должна бы вроде быть поднята, и соответственно наоборот, или рука, скажем, зависла в воздухе, как ничья. Что-нибудь в таком роде. А когда твой отец сидел на камне в тот день, ничего такого не было, ни единой подробности, чтобы пальцем ткнуть и сказать — необычно! Нет, так я и не смогла разобраться. Может, я говорю, в неподвижности этой великой все дело, он будто и не дышал. (Пауза.) Ну как, легче тебе стало от этой чуши? (Пауза.) Если хочешь, я могу еще что-нибудь из себя выжать. (Пауза.) Нет? (Пауза.) Ну тогда я, пожалуй, пойду.

Генри. Погоди! Ты же можешь не говорить. Только слушать. Даже не слушать. Только побудь со мною. (Пауза.) Ада! (Пауза. Громче.) Ада! (Пауза.) Господи! (Пауза.) Стук копыт! (Пауза. Громче.) Стук копыт! (Пауза.) Господи! (Долгая Пауза.) Она ушла почти тут же, прошла мимо тебя, ты ее не видел, ты смотрел на… (Пауза.) Нет, не мог ты смотреть на море. (Пауза.) Разве что зашел с другой стороны. (Пауза.) Ты зашел со стороны скал, да? (Пауза.) Отец! (Пауза.) Наверно, так и было. (Пауза.) Она стоит, смотрит на тебя, потом спускается по тропке к трамваю, входит, садится спереди. (Пауза.) Садится спереди. (Пауза.) Вдруг ей становится не по себе, она выходит, кондуктор ей: «Передумали, девушка?», она возвращается по тропке, а тебя и след простыл. (Пауза.) Грустная, потерянная, она бродит вокруг да около, но нет, никого, а с моря ледяной ветер, и она снова — по тропке к трамваю и едет на трамвае домой. (Пауза.) Едет на трамвае домой. (Пауза.) Господи! (Пауза.) «Боултон, дружище… (Пауза.) Если тебе нужен укол, Боултон, спускай штаны, сейчас я тебе вкачу, у меня на девять назначено удаление матки», и он, конечно, имеет в виду обезболивающее. (Пауза.) Огонь погас, и трескучий мороз, и бело, и беда, и ни звука. (Пауза.) Боултон начинает возиться с занавесками, нет, со шторами, это трудно описать, он их отдергивает, нет, он их собирает в кулак, тянет на себя, и луна врывается в комнату, он потом снова их выпускает, они тяжелые, бархатные, и в комнате снова черным-черно, и снова он тянет их на себя и — бело, черно, бело, черно, и — Холлоуэй: «Хватит, Боултон, ради Бога, хватит, ты что — доконать меня хочешь?» (Пауза.) Бело, черно, бело, черно — с ума сойти. (Пауза.) Потом вдруг он чиркает спичкой, то есть Боултон чиркает, зажигает свечу, поднимает над головой, подходит к Холлоуэю, смотрит ему прямо в глаза. (Пауза.) Ни слова, он только смотрит в старые голубые глаза, очень тусклые, в сношенных веках, без ресниц, все плывет, свеча над головою дрожит. (Пауза.) Слезы? (Пауза. Долгий смех.) Нет. Господи Боже, какие там слезы! (Пауза.) Ни слова, он только смотрит в старые голубые глаза, а Холлоуэй: «Укол тебе надо — так и скажи, и отпусти ты меня к черту отсюда! (Пауза.) Мы это уже проходили, Боултон, избавь меня от повторения». (Пауза.) Боултон: «Ну пожалуйста! (Пауза.) Ну пожалуйста! (Пауза.) Ну пожалуйста, Холлоуэй». (Пауза.) Свеча дрожит, все обкапано воском, она теперь ниже, старая рука устала, он свечу — в другую руку, и опять — высоко, и на этом — все, на этом всегда — все, и ночь, и остывшая зола, и свеча дрожит в твоей старой руке, ты говоришь: «Ну пожалуйста! Ну пожалуйста!» (Пауза.) Клянчишь. (Пауза.) Как нищий. (Пауза.) Ада! (Пауза.) Отец! (Пауза.) Господи! (Пауза.) Снова — выше свечу, все так страшно, так скверно, он смотрит, смотрит на Холлоуэя, глаза в глаза, он не хочет больше просить, только смотрит, и Холлоуэй заслоняет лицо, и ни звука, и бело, трескучий мороз, сцена жуткая, два старика, и беда, беда, нет, не то. (Пауза.) Не то. (Пауза.) Господи! (Пауза. Он встает, и шуршит галька. Идет к морю. Пауза. Шум моря чуть громче.) Вперед. (Пауза. Он идет вперед. Шуршит под ботинками галька. Останавливается у края воды. Пауза. Шум моря чуть громче.) Книжечка. (Пауза.) Сегодня вечером… (Пауза.) Сегодня вечером ничего. (Пауза.) Завтра… завтра в девять водопроводчик, потом ничего. (Пауза. Удивленно.) В девять — водопроводчик? (Пауза.) Ах да, течь. (Пауза.) Ну и слова. (Пауза.) Суббота… ничего. Воскресенье… воскресенье… весь день ничего. (Пауза.) Ничего, весь день ничего. (Пауза.) Весь день, всю ночь ничего. (Пауза.) Ни звука.

Шум моря.

Слова и музыка

Радиопьеса

Перевод с английского М. Дадяна

Музыка. Маленький оркестр негромко настраивает инструменты.

Слова. Прошу! (Звуки настраиваемых инструментов. Громче.) Прошу! (Звуки затихают.) Сколько еще тут жаться, в темноте? (С отвращением.) В твоем обществе! (Пауза.) Тему… (Пауза.) Тему… лентяй (Пауза. Барабанная дробь, негромко.) Лень из всех страстей есть сильнейшая страсть, и поистине ни одну страсть нельзя счесть более сильной, чем лень, такова модальность, при которой разум в наибольшей степени подвержен воздействию, и поистине… (Взрывные звуки настраиваемых инструментов. Громко, с мольбой.) Прошу! (Звуки затихают. Как ранее.) Модальность, при которой разум в наибольшей степени подвержен воздействию, и поистине ни в одной другой модальности разум не бывает подвержен воздействию более, чем в этой, под страстью мы понимаем движение души, стремящейся или бегущей действительного или воображаемого наслаждения или боли, — из всех этих движений, и кто вообще мог бы их сосчитать, а имя им легион, лень есть самое насущное, и поистине ни одно другое движение не побуждает душу так, как это как это как это до и от ни одно движение не побуждает душу так как это до и… (Пауза.) От. (Пауза.) Слушай! (Вдалеке быстро шаркают домашние туфли.) Наконец-то! (Шаркающие шаги громче. Взрывные звуки настраиваемых инструментов.) Тсс!